Меня считают белой и пушистой,
И ангельские крылья за спиной,
А я живу с гоморровой пропиской
И храмы огибаю стороной.
И неспроста потоп вселенский снится:
Ведь мысленно грешу я без конца.
Внутри застряла хищная орлица,
Хотя снаружи – кроткая овца.
Я скромностью соседей умиляю,
Мечтают все меня удочерить.
А я смотрю на них и представляю,
Как было б мило дустом их морить.
Когда подруга плачет мне в жилетку,
Что муж козёл и и маменькин сынок,
Я думаю, что повезло ей редко,
Ведь муж козу другую выбрать мог.
Я слабости совсем не уважаю,
Одну лишь силу разума ценю.
Другим проблемы в два щелчка решаю,
Свои в ларце Пандорровом храню.
То заряжаюсь, как электровеник,
И искры рассыпаю на бегу,
А то в плену уныния и лени
От стула оторваться не могу.
Сама с собой вхожу в противоречье,
Непостоянством благости греша:
То – доброта почти нечеловечья,
То – чисто жабья жадная душа!
Пишу стихи, хоть полная бездарность,
И Пушкин тихо корчится в гробу...
Но самый страшный грех – неблагодарность:
Живу - а всё пеняю на судьбу!