День юбилея
грезя в гирляндах
газовых труб морфея,
город готовится к юбилею
самой прекрасной тюрьмы.
синие, жёлтые переплёты
белоствольной избы-читальни,
крылья блочного самолёта,
взлетающего вертикально,
песок шоссейной киноленты,
дожди - танцоры и музыканты,
бронзовый мяч головы монумента -
к ногам инфанты.
и поворотный круг уносит луну,
уносит солнце, чтобы скорей
день стал юбилейным,
и ночь - бессонной.
изломом рук, достойным овации:
пусть каждый гвоздь его декорации
подгонит стальной каблук.
именинница сотрёт улыбку своей тоски,
взмахнёт тополиными рукавами
пустая кость, по-над ветром вставая:
она сушит длинные женские ногти
белой собаки с лицом нелюдским.
пусть солью напудрит два розовых плаца
убийца, девица - ей только пятнадцать
столетий из света, из тьмы.
заря. как флаги глазниц алеют!
пей, детка, пей, это день юбилея
самой прекрасной, чистой, младой тюрьмы.
Перчаточные куклы
в душный час,
час пик, знаешь ли,
как страшны бывают
эти кожаные куклы из перчаток
вдоль неспешных кулис эскалатора?
незримые пальцы ищут впустую:
слишком много материи,
слишком узки сердца для Руки
в их безумный час, час пик.
но спокойны они,
недвижимые, неколебимые
вдоль кровавых кулис эскалатора -
словно толпы героев, умерших стоя
за три звонка до битвы.
(и поворотный круг уносит луну,
уносит солнце)
p.s. <вышел немец из тумана...> :
в такие минуты
мне хочется стать
чёрной кожаной перчаткой
на руке моего ангела -
блестящей, как смерть в венеции,
и новенькой, как лебединый камень.
(у кого в глазах не царили
кровавые мальчики?)
я гость. я итальянский дож.
я немец и в туманы вхож.
с тобой, принцесса лож(ь),
я буду паж мечей.
и этот длинный острый нож -
не спрашивай, зачем.
Заброшенная фабрика
на кирпичной трибуне,
на размякшем хребте молчаливой фабрики
белорукий оратор в зелёном
с каждым летом всё выше поднимает голос,
а зимой дирижирует вертолётами,
отводя от греха:
слишком долгого, свежего поцелуя
пять лет некурящей трубы,
по грудь утопшей
в намольенном крепкрышине.
и что за мех - пятнистая кошка:
лапа навыворот, уши раздроблены,
кустарная требуха льёт в прорехи
беспомощное тепло;
то был не гололёд
как неучтённая египетская казнь,
не пьяный за рулём небесной колесницы,
не синяя птица на красный свет:
её размазало поворотным кругом.
Чёртик из коробочки
в прохладном доме желаний
нетленны форточные проколы:
квадратные сосцы
колеблют бронзовые цепочки -
ветер западный, ветер восточный.
напротив: многоэтажное вымя
с высот кибелина трона
в круговорот огня и серы
струит поток электронов,
желтит ресницы как дождь песочный:
ветер западный, ветер восточный.
знаток ветров,
мой старый знакомый,
человек с головой-метрономом,
готовит желаньям прокрустовый гроб
меж двух щелчков.
все ветры в ландах и грозы мая -
на "раз-и, два-и".
запри под пульс своё ритардандо,
не то останешься без рук.
сплошной, как весь из голых граней -
вот он вступает, поёт и давит,
вращая поворотный круг;
за нитки дёргает на височках
ветер западный, ветер восточный,
сплошной, как скрученная струна.
(в картонном доме желаний
отпала северная стена,
впуская ватную седину,
пайетки, ворох узорных тканей -
трещит рассохшийся сундучок...)
и поворотный круг уносит луну
сомнений, уносит солнце
моих страданий в один
щелчок.