Из бурлящей тишины небес
В затхлое болото - в грязь и тину -
Уронил в рассеянности лес
Птичье хрупкое яичко, как в перину.
Выпало яичко из гнезда
И в болото это угодило.
Жаворонка теплая вода
Через тонкую скорлупку разбудила.
Беспризорник выбрался на свет
И взирал вокруг недоуменно.
«Извините, это жизнь иль еще нет?» -
Робко он спросил у Жабы сонной.
Жаба, мудрая уже в свои года,
С искренним достоинством сказала:
«Несомненно, это жизнь. Я никогда
Ничто другое жизнью не считала.
Я тебе могу советы дать,
Я ведь каждому во всем помочь готова.
Я давно вкушаю благодать
Здесь в болоте, счастлива, здорова…».
В страхе Жаворонок Жабу перебил:
«Неужели только грязь и тину
Мир земной в себе объединил,
И другой не увидать картины?»
Высказал презренье жабий взгляд:
«Конечно, мир – болото. Грязь и тина,
И прыганье веселых лягушат –
Какая расчудесная картина!
Чего желать? Ведь расчудесен мир!
Как славно здесь, в уютной, теплой жиже.
Здесь вечный праздник, вечный жабий пир.
Ты познакомься лишь с болотом ближе
И сам поймешь всю прелесть этих мест.
Здесь не волнуют никого сухие темы.
Искусство? Жабий наш оркестр.
Поквакали – и в тину. Нет проблемы!»
Но Жаворонок жалобно глядел:
«А все же жизнь такая лишь пугает.
Мне кажется, я ввысь бы полетел…».
«Ты что? У нас никто здесь не летает.
Живем спокойно, тихо, как в раю.
Одно лишь слово-то какое ведь – болото!
Оставь идею глупую свою.
Живи в болоте. Не летать же – что ты, что ты!»
Поверил Жабе глупенький птенец.
О небе синем позабыл он вскоре.
Несчастный и обманутый певец
Он начал упражняться в жабьем хоре.
В болоте жил, во мраке и в грязи,
И с перьями терял свое обличье,
Но вездесущий ветер доносил
Сюда звонкоголосье песен птичьих.
И Жаворонок тот затосковал –
Ведь сердце продолжало ввысь стремиться…
Как важно, чтоб никто не забывал:
Не жабой ты родился – вольной птицей.