Ева хранит в блокноте свои стихи,
Там меж страниц фиалки и локон светлый.
Время пришло, и город раздул мехи,
Он помогает пламени, жару, ветру.
Ева! Старинный Мюнхен объят огнём!
Копоть лежит повсюду драконьей тенью.
С этим вождем, пожалуй, еще хлебнём,
Светочем мира, пастырем поколений.
Видишь – обложки жадно сжирает жар,
Фрейд и Ремарк – в костры под речёвки-марши.
Слово теперь лишь пепел, ненужный дар,
Книги летят, и людям страницы машут.
Правда и кривда горят на одном костре.
Ветер вздымает вихрями хлопья сажи.
Город молчит, покорный тупой муштре,
Щеки его румянцем покрыты даже.
Ева привыкла делать наперекор,
Просто не любит пляски под рев стихии.
Ева хватает спички… Горит костёр...
Шепчет она: «Мне жаль, но стихи – плохие».