Говорят, что у кошек в запасе есть девять жизней.
Эта женщина в чёрном костюме отбилась от рук.
Она пьёт вечерами, ей чужды препоны, капризы.
Забывая дорогу к открытиям, ходит вокруг.
Первая жизнь протекала довольно скучно, банально.
Палисадники, рощи, холмы породнились за год.
Сладко-белое молоко изменило её радикально.
Стала хищной, пришлось усыпить, а вдруг загрызёт?
Вторая попытка случилась весной, в конце марта.
Облизав все подушечки лапок, отправилась в путь.
Был он долгий, рутинный, а кошке хотелось азарта.
Рассуждая о важном, не смогла от врага улизнуть.
В третий раз появилась в глазах какая-то тайна.
Грациозно гуляя по парку, цепляла рандомно котов.
Эта встреча в тот день помогла ей необычайно,
Разрубить целый ворох запутанных напрочь узлов.
Четвёртая жизнь была интереснее прежних.
Пол пути было пройдено вместе, и старость ждала впереди.
Только кошке такой расклад показался слишком прилежным.
Поздней ночью, шагнув к подоконнику, решила из жизни уйти.
Пятый случай заставил её вспомнить о многом.
Чудо-кошку пытались сломить и ни раз.
Подруга- Вселенная слушала под предлогом,
Осуществляя всё то, что мурчала пушистая, неистово каждый час.
Две последующих жизни были прожиты светло, разумно.
Зеленоглазая Мурка ластилась на ковре.
Белокурый курносый малыш влюбился в неё безумно.
В тот же день рассказал о подарке, ребятам в своём дворе.
Про восьмую жизнь сама Чёрная, мало что помнит.
Было много рук и столько же разрозненных тел.
Нёс на руках её седовласый владыка паломник,
Вспоминая, с болью и плачем о том, что давно овдовел.
Искромётно, ярко и резво пролетели все восемь лет жизни.
Наступила девятая, кошка стала линять.
Ей по-прежнему чужды заскоки, препоны, капризы.
Только из окружения вовсе ей некого выбирать.
Опечалилась, глаза совсем потускнели.
Не по плану старость встречать с сырым декабрём.
Четыре стены ей давно уже осточертели.
К сожалению, придётся идти на пустырь с фонарём.
Так и кончилась жизнь номер девять холодно, одиноко.
Ну, а что полезного сделала кошка, никому не понять.
В каждом прожитом годе, немыслимо сколько пороков.
Но никто не в праве её впредь осуждать.