Сквозь толщу веков пробиваясь,
нам Свет его гений донес.
Безвестное кануло в Лету
художника имя, а мы замираем
в восторге немом и поныне.
«Ангел Златые Власы» – одна из древнейших русских икон, дошедших до наших дней. Она выполнена во второй половине XII века неизвестным мастером новгородской школы. Вероятно, эта икона, изображающая Архангела Гавриила, являлась частью деисусного чина иконостаса неизвестной нам церкви. Ангел склонил голову влево, по направлению к соседней иконе, изображавшей Христа Пантократора (Вседержителя).
Образ выполнен в технике инокопи: к каждому волоску ангела приложена тонкая ниточка сусального золота. Эта особенность отражена в названии иконы. Золотые нити с античных времен являются символом величия и бессмертия, а само золото традиционно символизирует божественное начало.
Икона была обнаружена историком искусства Г. Д. Филимоновым в 1864 году при разборке «рухлядной кладовой» в «палатке» на колокольне Ивана Великого в Московском кремле, где были сложены «ветхие и негодные к употреблению» иконы, предназначенные к уничтожению. Поступила в Румянцевский музей, где считалась «работой мастера круга Симона Ушакова», что было обусловлено поздней записью иконы, последний раз осуществленной в XVII веке. После расформирования Румянцевского музея в 1925 году икона в составе собрания христианских древностей была передана в Государственный исторический музей, где реставратор Е. И. Брягин выполнил её расчистку. В силу плохой сохранности авторской живописи, реставратор был вынужден сохранить на иконе значительные остатки записи XVII в. (зеленый фон, одежды, прописи на волосах, золотой ассист). В 1926 году была впервые экспонирована на выставке памятников древнерусской иконописи в Государственном историческом музее. В 1930 году при перемещении собрания христианских древностей в Третьяковскую галерею оказалась в её фондах. В 1934 году в связи с необходимостью улучшить качество экспозиции домонгольской живописи Русского музея, поступила на его хранение
Икона хоть и выполнена в византийской традиции, но в отличие от аскетичных и даже мрачноватых византийских образов, по-русски задушевна. «Трудно найти во всем древнерусском искусстве более одухотворенный лик, в котором так бы своеобразно сочетались чувственная прелесть с глубокой печалью», – писал об этом образе известный искусствовед В. Н. Лазарев.
rushist.com