Третьи сутки ты бледен, небрит.
Эта осень к утру догорит,
и озимым её не пробиться в озябшие глины.
Колобком из совковых сусек
распрощается с юностью век.
- Обещай, что со мной доживёшь до его середины!
Запустенье такое в саду,
но в апреле нарциссы взойдут,
из тесовых твоих рукавиц дом поднимется в гору.
На вощёную примулу шмель
заглядится.
Пристану - Примерь!
И футболка с орлом, вот увидишь, окажется впору.
А сегодня ноябрь, чужак
всем и всякому, сгинул за так.
И прощался с ним дождь, что неделю /ни много, ни мало/
изводил нашу тихую весь.
Обложившись подушками весь,
ты чихал и сопел, с головою нырнув в одеяло.
И с тобою хрипел старый вяз,
многорукость свою напоказ
выставлял. Но смеялась во сне я.
Ты дышал-недышал глубоко,
и парное лилось молоко.
Сам невольно себе напророчил - «Дождями болею!»