Стояла поздняя-поздняя осень, или, наоборот, слишком ранняя зима. Лёгкие заморозки уступали власть очередной оттепели. Дни были короткими, а вечера, напротив, длинными и тусклыми.
Мышонок сидел в норке и дрожал. То ли от холода, то ли от страха. Он был совсем маленький и никогда ещё не покидал пределов своего жилища. Мама сказала, что будет к ужину, или вместе с ужином. Но время тянулось, тянулось, а она не появлялась. Мышонок прислушивался к шорохам и звукам, доносившимся извне. Несмотря на тревогу, ему очень хотелось взглянуть, что же там такое снаружи? Тем временем окончательно стемнело. Вышла луна. А мама всё не возвращалась. И мышонок решился. Сначала он высунул из лаза свой любопытный чёрный носик, потом голову, и наконец, весь очутился на поверхности.
Его взору открылось холодное поле с редкой растительностью. Правда мышонок совсем не знал, что такое поле, как не знал, что на нём можно найти зёрнышки и остатки тёплой соломы. Поле показалось ему большущей-пребольшущей необитаемой планетой. Ещё он не знал, что сразу за полем начинается лес и горизонт, а за линией горизонта огромное небо.
И тут он увидел странное существо, которое неожиданно появилось совсем рядом с ним, и повторяло все его движения. Мышонок не ведал, что это просто его тень, и от захватившего его маленькое тельце огромного ужаса, он сжался в комочек и закричал что есть силы: - Ма-ма! Ма-ма!
Тень шевельнула хвостом, притаилась, и через секунду тоже закричала более протяжно и медлительно: - Мааа-мааа… Мышонок притих от неожиданности. Откуда ему было знать такие премудрости, что существует не только тень, а ещё и эхо?
И вдруг, малыш заметил луну. Она была большая-пребольшая, круглая-прекруглая, как головка сыра. Но мышонок не мог знать, что такое луна, и что такое сыр. Поэтому он опять испугался.
Неожиданно луна улыбнулась, протянула тонкий серебряный лучик, и погладила мышонка по голове. Малыш ощутил это ласковое прикосновение, облегчённо вздохнул: - МА-МА! И тоже улыбнулся в ответ.