А памяти остатки
ещё будили звоны,
и губы ощущали
волшебный поцелуй…
Шептались за окошком
дерев весёлых кроны,
и опрометью мчался
поток дождливых струй.
Что было в оглавленье,
я знаю, но нельзя мне.
Как бешеное сердце
рвалось в твою тюрьму!
И колко, и надменно
слова твои звучали –
всю душу выжигало –
жива ли? Не пойму.
Нельзя мне. Что за прихоть?
Велят твои сомненья
забыть. Но звоны стонут,
и шёпот шелестит.
Уйду – заметит кто-то
моё исчезновенье?
Не ты. Но Бог с тобою!
И я, и Он простит.