Советский писатель и поэт Серебряного века, переводчик с французского и испанского языка, публицист, фотограф и общественный деятель - эти все данные относятся к Илье Григорьевичу Эренбургу.
Писатель Константин Паустовский – так писал об Илье Эренбурге:
«Биография Эренбурга необыкновенно сложна, порой противоречива, всегда захватывающе интересна и значительна в первую очередь тем, что его судьба нераздельно слилась с судьбой его тревожного и великого века».
Действительно, поэт, публицист, переводчик Илья Эренбург был свидетелем и участником многих исторических событий, революций: 1905 и Октябрьской 1917года в России, в Испании, где он находился с 1936 по 1939 год в качестве корреспондента и прошёл всю Гражданскую войну в этой стране, захвата танковыми колоннами и падения Парижа 14июня 1940 года.
Илья Эренбург родился в Киеве, в зажиточной еврейской семье, в которой он был четвёртым ребёнком и единственным сыном.
Его отец – Герш Германович Эренбург был инженером и купцом второй гильдии, ставшим впоследствии первой, мать – Хана Берковна была домохозяйка.
У Ильи - были старшие сёстры: Маня, Евгения и Изабелла. Через пять лет семья переехала жить в Москву. Отец, стал служить управляющим пивоваренного завода в Хамовниках.
Мальчику удалось сдать нелёгкий экзамен, в 1898 году, и пройти 3 % ценз, который был для евреев, чтобы поступить в Первую гимназию, считавшуюся одной из лучших в древней столице.
В своём классе он был единственным евреем и сразу же почувствовал, что такое антисемитизм. Он ощущал враждебность многих одноклассников, но, в то же время, их сильное бытовое и культурное влияние.
Поездки на лето к деду в Киев, в сугубо еврейскую среду, в какой-то мере поддерживали у него дух предков, но постепенно киевские каникулы становились» путешествием в чужой мир», как он писал через десятки лет в своих воспоминаниях.
Поездки в Киев оказывались всё более редкими и потому, что мать Ильи, ездившая на лечение в Германию, стала брать его с собой, и здесь он жадно впитывал новые западноевропейские впечатления.
Под влиянием трёх различных культурных миров – русского, еврейского, западноевропейского – Илья становился космополитом и бунтарём. В 6-ом классе Илью исключают из гимназии за революционную деятельность.
Илья подростком участвует в революции 1905 года – возводит баррикады возле Кудринской площади, выполняет партийные поручения.
«Меня тянуло к большевикам, к романтике неромантичного»- вспоминал он об этом периоде своего подросткового возраста. Весной 1907 года он пишет свою первую статью «Два года единой партии», а в ноябре в его доме производят обыск, Илья оказывается в тюрьме.
Отец вносит залог до суда и через пять месяцев, летом 1908 года, юного революционера выпускают на свободу. Илья уезжает в Париж. С 1908 по 1917 и с 1921 по 1940 находился в эмиграции, с 1940 жил в СССР.
Здесь, в Париже, он встречается с большевиками, знакомится с Лениным.
Кличка Ильи Эренбурга в то время – Илья Лохматый (из-за вечно всклоченной шевелюры). Под этим прозвищем и вспомнит его Ленин, когда прочтёт первый роман Эренбурга «Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников», в 1922 году.
Всё же большевизм Ильи Эренбурга окажется недолгим, как и увлечение, его католицизмом.
Однако страстное его привязанность к искусству (в Париже Илья Григорьевич познакомится и подружится с молодыми и малоизвестными тогда Марком Шагалом, Пикассо, Модильяни) останется на всю жизнь.
В 1909 году Илья Григорьевич начинает писать стихи – как он признаётся, «случайно»: увлёкся девушкой, которая любила стихи.
В 1910 году в Париже выйдет его первый поэтический сборник:
«Стихи». Затем «Я живу» -1911год, «Одуванчики» -1912 год, «Будни» -1013 год, «Стихи о канунах» 1916 год.
Книга переводов французского поэта Франсуа Вийона – 1913 год.
Затем в течение трёх лет, были изданы ещё три, в том числе в Петербурге. Молодой поэт пишет о сеньорах и рыцарях, Марии Стюарт и гробе Господнем…
Сам Илья Григорьевич считал себя, прежде всего поэтом, и, Анна Ахматова, ценила его талант.
Вот одно из стихотворений Ильи Григорьевича того периода:
***
«Когда в Париже осень злая
Меня по улицам несёт
И злобный дождь, не умолкая,
Лицо ослепшее сечёт, -
Как я грущу по русским зимам,
Каким навек непостижимым
Мне кажется и первый снег,
И санок окрылённый бег,
И под уснувшими домами
Чуть видный голубой дымок,
И в окнах робкий огонёк,
Зажжённый милыми руками,
Калитки скрип, собачий лай
И у огня горячий чай».
Апрель 1912 год.
На него обратит внимание Валерий Брюсов. Последний из сборников этого периода «Будни» -1913 года – свидетельствует, что по поводу «старого общества» иллюзий у автора уже не осталось.
В 23 года Илья Эренбург был довольно известен в кругу парижской богемы, как перспективный поэт.
Поэт по призванию, автор прекрасных лирических стихов, он стал широко известен не поэтическим творчеством, а романами и повестями, которые активно обсуждались критиками и любителями русской прозы уже в 20-е годы, как, в СССР, так и в эмиграции.
Проза настолько оттеснила поэзию Ильи Эренбурга, что о ней просто позабыли.
В 1914 – 1917 годах был корреспондентом русских газет «Утро России» - Москва и «Биржевые ведомости» - Санкт-Петербург – на Западном фронте, войны французов с немцами.
Летом 1917 года вернулся в Россию, в Москву, из Франции. Осенью 1918 года – квартировал у своего двоюродного брата, Александра Лурье, врача, в Киеве.
Украина времён гражданской войны была отнюдь не тихим пристанищем.
Киев часто переходил из рук в руки: гетмана Скоропадского сменили петлюровцы, затем большевики, в 1919 установилась власть Добровольческой армии Деникина, которую вновь заменили большевики, в 1920 году ненадолго оккупировали поляки.
Каждый раз смена власти сопровождалось грабежами, убийствами, насилиями, избиениями. Нередкими были кровавые еврейские погромы. В газете «Киевская жизнь» Илья Эренбург писал:
«Если бы еврейская кровь лечила, Россия была бы теперь цветущей страной. Но кровь не лечит, она только заражает воздух злобой и раздором».
С декабря 1919 года по сентябрь 1920 года вместе с женой жил в Коктебеле, у поэта Максимилиана Волошина, затем из Феодосии баржой переправился в Тифлис, где выхлопотал для себя, жены и братьев Мандельштам советские паспорта. С которыми в октябре 1920 года, они вместе, в качестве дипкурьеров отправились поездом из Владикавказа в Москву.
В конце октября 1920 года Илья Эренбург был арестован ВЧК, как агент барона Врангеля и освобождён благодаря вмешательству Н.И.Бухарина, с которым учились в гимназии в одно время, только Н.И.Бухарин был тремя классами старше.
Н.И.Бухарин (1888-1938) – будущий революционер, советский государственный и партийный деятель, так получилось, что в 1938 году Илья Эренбург присутствовал на судебном процессе, где Николая Ивановича приговорили к высшей мере наказания.
Николай Иванович Бухарин, член Политбюро, 1924-1929,последовательный противник коллективизации, академик АН СССР, учился на экономическом факультете МГУ, долгое время жил в эмиграции, общался с Лениным, владел в совершенстве немецким, английским и французскими языками.
Отрицательно восприняв победу большевиков (о чём свидетельствуют его сборник стихов «Молитва о России» -1918 года и публицистика в газете «Киевская жизнь»). В марте 1921 года Илья Эренбург снова уехал за границу.
Будучи выслан из Франции, некоторое время провёл в Бельгии и в ноябре прибыл в Берлин. В 1921-1924 годах жил в Берлине. Где выпустил около двух десятков книг, сотрудничал в «Новой русской газете», издавал конструктивистский журнал «Вещь».
В 1922 году опубликовал философски-сатирический роман :»Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников», в котором дана интересная мозаичная картина жизни Европы и России, времён Первой мировой войны и революции, но главное - приведён свод удивительных по своей точности пророчеств.
Писатель Леонид Жуховицкий, писал по этому поводу:
«… Меня до сих пор потрясают полностью сбывшиеся пророчества из «Хулио Хуренито». Случайно угадал?
Но можно ли было случайно угадать и немецкий фашизм, и его итальянскую разновидность, и даже атомную бомбу, использованную американцами против японцев?
Наверное, в молодом Эренбурге не было ничего от Нострадамуса, Ванги или Мессинга.
Было другое – мощный ум и быстрая реакция, позволявшие улавливать основные черты целых народов и предвидеть их развитие в будущем.
В былые времена за подобный дар сжигали на костре или объявляли сумасшедшим, как Чаадаева».
Илья Эренбург был пропагандистом авангардного искусства. Был близок к левым кругам французского общества, активно сотрудничал с советской печатью – с 1923 года работал корреспондентом газеты: «Известия».
Его имя и талант публициста широко использовались советской пропагандой для создания привлекательного образа Советского Союза.
В 1924 году Илья Эренбург побывал в СССР, где выступал с лекциями о литературе, о западноевропейском искусстве, живописи.
В том же году он выехал в Париж, который оставался фактически местом его постоянного жительства до 1940 года.
Лишь иногда он, сохраняя советское гражданство, посещал Москву и другие города СССР, к примеру, в 1934 году был участником Первого съезда писателей СССР.
Много ездил по Европе: Германия, Турция, Греция, Испания, Польша, Чехословакия, Швеция, Норвегия, Дания, Англия, Швейцария, Румыния, Югославия, Италия.
Летом и осенью 1932 года Илья Эренбург совершил поездку по СССР.
Был на строительстве магистрали Москва – Донбасс, в Кузнецке, Свердловске, Новосибирске, Томске, результатом стал роман: «День второй» - 1934 год.
В 1934 году выступил на Первом съезде советских писателей. 16-18 июля 1934 года, с целью разыскать находящегося в ссылке Осипа Мандельштама, посетил Воронеж.
С 1931 года тон его публицистических и художественных произведений становится всё просоветским, с верой в «светлое будущее нового человека».
В 1933 году в издательстве «Изогиз» вышел фотоальбом Ильи Эренбурга: «Мой Париж».
Кстати, Илье Эренбургу принадлежат слова: «Увидеть Париж и умереть».
После прихода Гитлера к власти, Илья Григорьевич становится крупнейшим мастером антифашистской пропаганды.
Во время войны в Испании 1936-1939 годов Илья Эренбург был военным корреспондентом «Известий». Судьба сводит Илья Эренбурга с Хемингуэем, который впоследствии в романе «По ком звонит колокол» - вывел его в образе советского корреспондента при представителе Кремля, Михаиле Кольцове.
Выступал Илья Эренбург как эссеист, прозаик, (сборник рассказов «Вне перемирия» 1939 год, роман: «Что человеку надо» -1937 год), поэт (сборник стихов: «Верность» -1941).
24 декабря 1937 года приехал на две недели из Испании в Москву, 29 декабря выступил на писательском съезде в Тбилиси.
В следующий приезд из Испании у него был отобран заграничный паспорт, который был восстановлен в апреле 1938 года после двух обращений Ильи Эренбурга к Сталину, и в начале мая он вернулся в Барселону.
После поражения республиканцев, вернулся из Испании в Париж, буквально за несколько дней успел покинуть Мадрид, в начале марта 1939 года, до вступления войск мятежного генерала Франко в испанскую столицу.
После немецкой оккупации Франции, Илью Эренбурга не трогали, как еврея, он был официальным лицом, имеющим российский паспорт, к тому же, что отношения России и Германии в ту пору были дружеские, и он укрылся в Советском посольстве. В 1940 году, спустя полтора месяца после падения Парижа 14 июня, вернулся в СССР.
Где написал и опубликовал роман: «Падение Парижа» -1941 год, о политических, нравственных и исторических причинах разгрома Франции Германией во Второй мировой войне.
С первого дня Великой Отечественной войны Илья Эренбург начал активно противостоять врагу на пропагандистском фронте.
Сам он вспоминал о 22 июня 1941 года:
«За мной приехали, повезли в «Труд», в «Красную звезду», на радио. Я написал первую военную статью. Позвонили из ПУРа, просили зайти в понедельник в восемь часов утра, спросили: «У Вас есть воинское звание?».
Я ответил, что звания нет, но есть призвание: поеду, куда пошлют, буду делать, что прикажут».
В годы Великой Отечественной войны Илья Эренбург был корреспондентом газеты «Красная звезда». Писал для других газет и для Совинформбюро.
Прославился пропагандистскими антинемецкими статьями и произведениями, которых, написал за время войны свыше 2000.
Значительная часть этих статей, печатавшихся в газетах: «Правда», «Известия», «Красная звезда» собраны в трёхтомнике «Война» 1942-1944 год. Вот одно из характерных стихотворений, военных лет:
«Они накинулись, неистовы,
Могильным холодом грозя,
Но есть такое слово «выстоять»,
Когда и выстоять нельзя,
И есть душа – она всё вытерпит,
И есть земля – она одна,
Большая, добрая, сердитая,
Как кровь, тепла и солона.
1942 год.
Редакционные работники «Красной звезды» ходили в погонах со звёздочками, были среди них полковники, подполковники, майоры и так далее. Единственные корреспонденты без воинского звания были – Илья Эренбург и Алексей Толстой.
Главный редактор «Красной звезды», Давид Ортенберг, будущий генерал-майор, начальник политуправления Московского округа ПВО, вспоминал:
«Однажды перед поездкой на фронт у нас с Эренбургом зашёл разговор об этом. Он сказал улыбнувшись: «Считайте меня рядовым необученным…».
И пошла, гулять по редакциям и за её пределами эта шутка…
Он не числился военнообязанным – его ещё забраковали в Первую мировую войну, когда он хотел пойти добровольцем, во Франции, в Иностранный легион.
Перед поездкой на фронт мы одевали Эренбурга в военную форму с петлицами рядового. Эренбург очень ею гордился.
И на фронте и в тылу об Эренбурге говорили:
«Солдат, который ведёт рукопашный бой с немцами». Народ видел в нём высшую его заслугу. «Рукопашный бой» вёл весь корреспондентский корпус «Красной звезды» - писатели и журналисты.
В этом строю, Эренбург по праву занимал место правофлангового. А рукопашный бой – самый трудный вид боя: он требует от человека высшего напряжения всех его духовных и физических сил.
Илья Григорьевич вёл этот бой с фашистами по всем правилам писательского мастерства».
Как – то в ноябре 1942 года Эренбург зашёл ко мне, вспоминает главный редактор «Красной звезды» Давид Ортенберг, и протянул две странички.
Я предполагал, что это – обычная статья. Но это были стихи. Я бегло посмотрел их и задумался. Писатель спросил: «Вы удивляетесь? Разве Вы не знали, что я пишу и стихи?..
Конечно, я знал, но мы в редакции привыкли, что изо дня в день он бьёт по фашистам публицистикой – статьями, памфлетами, фельетонами, - привыкли к их стилю, духу.
Мы и поэтов печатали в «Красной звезде», и немало.
В том числе таких известных мастеров как Илья Сельвинский, Константин Симонов, Маргарита Алигер, Алексей Сурков, Александр Твардовский, Александр Прокофьев, Николай Тихонов, Александр Безыменский, Михаил Голодный, Александр Жаров, Семён Кирсанов, Самуил Маршак, Сергей Михалков, Перец Маркиш и многих других – почти весь цвет московских поэтов.
И не дай Бог, - подумал я с опаской, - если Эренбург забросит свою публицистику и начнёт писать стихи.
Вот над чем я задумался, когда держал в руках стихотворение Ильи Григорьевича. Сказать это вслух – означало обидеть Эренбурга.
Я ещё раз внимательно прочитал стихи. В них говорилось о девочке, которую убил фашист. Оснований их не напечатать у меня не было, и я написал: «В набор».
Илья Эренбург состоял на службе в «Красной звезде», но его статьи время от времени появлялись и в других центральных газетах.
Однако причин для ревности у нас не было – он всем успевал. Пока выкуривал трубку, то за это время очередная статья была готова.
Илья Григорьевич публиковал свои статьи во фронтовых, армейских и даже дивизионных газетах по просьбе их редакторов и по присланным ими материалам.
Писал он и для иностранной прессы, более 300 статей было передано для публикации в зарубежные газеты и агентства.
На втором году войны из главных тем выступлений Эренбурга в иностранной печати был второй фронт.
В ожесточённой дипломатической битве за открытие второго фронта Илья Григорьевич был, можно сказать полпредом Советского государства.
При этом он не дипломатничал, не обходил острые углы, а рубил, как говорят, сплеча. Любопытно проследить изменение тона статей писателя.
Летом сорок второго он был мягким:
«Мы ждём боевых друзей».
Осенью в его статьях появляются более решительные нотки:
«Наша армия ждёт от союзников смелых боевых действий».
В сорок третьем – уже прямой наводкой упрёк:
«Могут ли все свободолюбивые народы сказать честно, как на духу, что они воюют изо всех сил – так, как воюет Россия?»
Мастерски и неопровержимо разоблачал писатель отговорки и попытки оправдать оттягивание открытия второго фронта.
Когда на Западе ссылались на неприступность «атлантического вала», на возможность больших потерь, он писал:
«Нельзя переплыть реку, не кинувшись в холодную воду. Нельзя выиграть войну, ничем не рискуя и ничем не жертвуя».
Илья Эренбург перечислял номера свежих гитлеровских дивизий, переброшенных с Запада на Восточный фронт.
Это тоже было ответом тем, кто преувеличивал силу немецких войск на Западе. Время от времени отдел печати наркомата иностранных дел устраивал приёмы для зарубежных корреспондентов.
Это былине пресс-конференции – просто собирались за относительно хлебосольным для военного времени столом, чтобы отметить то или иное событие.
На этих приёмах иногда приходил с Ильёй Эренбургом и Алексей Толстой.
Алексей Толстой вспоминал, как буйствовал там Илья Григорьевич.
Он буквально дышать не давал иностранным корреспондентам, едкими репликами по поводу затягивания с открытием второго фронта портил им настроение, и аппетит.
Толстой, сидевший рядом, всё время дёргал Эренбурга за пиджак:
«- Да уймись ты, Илюша».
А Илья Григорьевич огрызался:
«- Ничего, пусть едят и пьют с этой приправой…»
В 1942 году Илья Эренбург вошёл в Еврейский антифашистский комитет и вёл активную деятельность по сбору и обнародованию материалов о Холокосте, которые совместно с писателем Василием Гроссманом, были собраны в «Чёрную книгу», однако в 1948 году набор был рассыпан, Еврейский антифашистский комитет был закрыт.
Эта книга вышла в 1980 году в Иерусалиме, на русском языке, в чёрном переплёте.
И на её обложке – слабым контуром – карта европейской части СССР, жёлтыми шестиконечными знаками места массового уничтожения евреев: Рига, Каунас, Харьков, Бердичев, Одесса, Ростов-на-Дону … - пятьсот пятьдесят страниц крови, страданий, ужасов, отчаяния, самопожертвования и мести.
Илье Эренбургу и Константину Симонову принадлежит авторство лозунга: «Убей немца!» (впервые прозвучавшего в стихотворении Константина Симонова: «Убей его!»), который широко использовался в плакатах и в качестве заголовка – листовках с цитатами из статьи Ильи Эренбурга «Убей» (опубликовано 24 июля 1942 года).
Для поддержки действенности лозунга в советских газетах того времени были созданы специальные рубрики (одно из типичных названий:
«Убил ли ты сегодня немца?»), в которых публиковались письма-отчёты советских бойцов о количестве убитых ими немцев и способы их уничтожения.
Гитлер лично распорядился поймать и повесить Илью Эренбурга, объявив его в январе 1945 года злейшим врагом Германии. Нацистская пропаганда дала Эренбургу прозвище: «Домашний еврей Сталина».
Илья Эренбург, был одним из лидеров Движения борцов за мир.
В 1952 году на собрании писателей в колонном зале Дома Союзов, Эренбург говорил дословно: «Франция – моя вторая родина!». И Сталин его не тронул.
В 1953 году готовилась провокация:
группа видных евреев должна была выступить с письмом на имя «великого и мудрого вождя тов. Сталина» с просьбой осуществить массовую депортацию евреев.
Первоначальную версию письма высокопоставленных евреев в «Правду» написал секретарь ЦК КПСС и глава агитпропа Михайлов. После редактирования начался сбор подписей под письмом.
В состряпанном подручными письме от имени известных евреев клеймились « изверги рода человеческого» (арестованные врачи) и требовалась для них самая суровая мера.
Организаторы ездили по квартирам, приглашали будущих жертв в редакцию «Правды», чтобы подписать позорный документ.
Значительная часть известных евреев из страха расправы поставили свои подписи под этим «документом», в их числе и дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Д.А.Драгунский, композитор М.Г.Блантер, академик Е.Варга, поэт П.Антокольский и другие.
Но нашлось несколько смельчаков, предпочетших наказание позору и категорически отказавшихся подписывать фальшивку, это страшное послание, организованную КГБ, с обращением к правительству о том, чтобы евреев депортировать для защиты от справедливого гнева советского народа:
Илья Эренбург, генерал Яков Крейзер, композитор Исаак Дунаевский, певец Марк Рейзен, писатель Вениамин Каверин, профессор Аркадий Ерусалимский.
Надо учесть, ко всему прочему, не подписав письмо, Илья Эренбург, проявил ещё и гражданское мужество, направил Сталину письмо, где сообщал, что не подпишет коллективное заявление (черновик этого письма сохранился в семье.
Слава Богу, запланированное выселение евреев, на Север страны, в лагерные бараки, не состоялось из-за совпавшей, по времени, смертью коммунистического тирана, 5-го марта 1953 года. «Дело врачей» было сразу свёрнуто и закрыто.
Положение Ильи Григорьевича среди советских писателей было своеобразным: с одной стороны, он получал материальные блага, часто ездил за границу, с другой – был под контролем спецслужб и часто получал выговора.
Таким же двойственным было отношение властей к Илье Эренбургу в эпоху Н.С.Хрущёва и Л.И.Брежнева.
После смерти Сталина Илья Григорьевич написал повесть: «Оттепель»-1954 год, которая была напечатана в майском номере журнала «Знамя» и дала название целой эпохе советской истории.
В 1958 году, у Ильи Эренбурга вышли: «Французские тетради» - эссе о французской литературе, живописи и переводы из Ж. Дю Белле.
Илья Эренбург автор мемуаров: «Люди, годы, жизнь» пользовавшихся в 1960-1970 годы большой популярностью в среде советской интеллигенции.
Илья Григорьевич познакомил молодое поколение с множеством « забытых» имён, способствовал публикациям как забытых (М.И.Цветаева, О.Э.Мандельштам, И.Э.Бабель), так и молодых авторов (Б.А.Слуцкий, С.П. Гудзенко), пропагандировал новое западное искусство (П.Сезанн, О.Ренуар, Э.Мане, П.Пикассо).
В марте 1966 года подписал письмо тринадцати деятелей советской науки, литературы и искусства в Президиум ЦК КПСС, против реабилитации Сталина.
Илья Эренбург автор первого в русской литературе употребления словосочетания «День Победы» - оно появилось 12 декабря 1941 года, в начале контрнаступления под Москвой, в статье «Судьба Победы», опубликованной писателем в газете «Московский железнодорожник».
В статье, посвящённой труженикам стальных магистралей, в частности говорилось:
«Железные дороги – сосуды, по ним течёт кровь страны: снаряды и хлеб, бомбы и нефть. С доверием смотрит Красная Армия на железнодорожников: это братья по оружию – один стреляет, другой подаёт патроны.
Наши железнодорожники показали себя отважными бойцами. Когда настанет День Победы, наши бойцы первые вспомнят о железнодорожниках…».
Также, Илья Эренбург автор знаменитого лозунга «Миру – мир!», который долгие годы красовался на улицах и площадях всех городов Советского Союза.
Илья Эренбург был дважды женат. Первая жена – Катерина Оттовна Шмидт, состояли в браке 1910-1913 годах.
У пары родилась дочь Ирина (1911-1997), переводчик французской литературы, она была замужем за писателем и журналистом Борисом Лапиным (1905-1941)специального корреспондента «Красной звезды», который погиб в начале войны, в окружении под Киевом, с другом журналистом Захаром Хацревиным.
После трагической гибели мужа, Ирина Ильинична удочерила и вырастила девочку Фаню, которую Илья Григорьевич привёз с фронта.
На глазах у еврейской девочки Фани, в Виннице немцы расстреляли родителей и сестёр. Её старшие братья служили в польской армии. Фаню успел спрятать какой-то старик, но так как это было связано с большим риском. Он велел ей: «Беги, ищи партизан».
Эту девочку Илья Эренбург привёз в Москву именно в надежде отвлечь дочь Ирину от горя. И она удочерила Фаню.
Вторая жена – Любовь Козинцева (1899-1970), художница, сестра кинорежиссёра Григория Козинцева, она приходилась Илье Эренбургу, двоюродной племянницей.
Поженились в августе 1919 года, в Киеве, с ней жил до конца жизни.
Илья Эренбург был награждён:
- два ордена Ленина 30 апреля 1944 года, 1961 год.
- орден Трудового Красного Знамени.
- Орден Красной Звезды 1937 год.
- орден Почётного Легиона, Франция.
- медаль «За оборону Москвы».
- медаль» «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
- медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
- медаль «В память 800-летия Москвы».
Илья Эренбург был удостоен двумя Сталинскими премиями СССР по литературе: роман «Падение Парижа» - в 1942 году, и роман «Буря» в 1948 году.
При обсуждении романа «Буря» на писательском собрании, после выхода книги, произошёл такой трагикомический случай, с Ильёй Эренбургом.
С началом борьбы с «космополитизмом» в струю «разоблачения» попал и сам Эренбург. Ему припомнили декадентские стихи, довоенные романы.
На писательском собрании Эренбурга ругали за всё, вплоть до публицистики военных лет. Вот отрывки из стенограмм:
«Повестка дня: «Обсуждение литературной деятельности «беспартийного» писателя Ильи Эренбурга».
Анатолий Суров:
«Я предлагаю Эренбурга исключить из Союза советских писателей за космополитизм!».
Николай Грибачёв:
«…в романе «Буря» он лишил жизни русских героев, отдал предпочтение француженке…напрашивается вывод: русские люди пусть умирают, а французы – наслаждаются жизнью?..
Эренбургу, презирающему всё русское, не может быть места в рядах «инженеров человеческих душ», как назвал нас гениальный вождь и мудрый учитель Иосиф Виссарионович Сталин».
Михаил Шолохов:
« Эренбург – еврей!.. ему чужд русский народ, он не любит Россию. Тлетворный, погрязший в блевотине Запад ему ближе. Я считаю, что Эренбурга неоправданно хвалят за публицистику военных лет… Сорняки и лопухи в прямом смысле этого слова не нужны боевой, советской литературе».
Илья Григорьевич сидел, слушая, прикрыв глаза. В ответном слове, после всех выступавших, он дал достойный отпор своим хулителям:
«Вы только что с беззастенчивой резкостью, на которую способны злые и завистливые люди, осудили на смерть мой роман «Буря», пытались смешать с золой моё творчество… каждый имеет право принять книгу или её отвергнуть.
Я могу привести множество примеров читательских отзывов…не для того, чтобы вымолить прошение, а чтобы научить вас не кидать в человека комья грязи…
Разрешите выступление закончить прочтением ещё одного письма, самого дорогого из всех отзывов, полученных мной. Оно лаконичное и займёт у вас немного времени:
«Дорогой Илья Григорьевич! Только что прочитал Вашу чудесную «Бурю». Спасибо Вам за неё. С уважением! И.Сталин».
Что творилось в зале! Те самые «инженеры-людоведы», которые только что ругали Эренбурга, теперь без всякого стыда ему аплодировали…
Илья Эренбург являлся депутатом Верховного Совета СССР, 3 – 7 созывов.
С 1950 года вице-президент Всемирного Совета Мира.
В 1952 году получил Международную Сталинскую премию: «За укрепление мира между народами», первый из всего двух лауреатов – советских граждан, в 1953 году получила Нина Васильевна Попова – секретарь ВЦСПС.
С 1956 года премия стала именоваться Ленинской, её получили поэт Н.Тихонов, Н.С.Хрущёв, Л.И.Брежнев.
Во время переписи населения 1959 года к Эренбургу пришла молоденькая счётчица. Услышав, что у писателя «незаконченное среднее» образование она обиделась:
«Вы надо мной смеётесь. Я читала Ваши книги…».
Но Илья Эренбург сказал правду: в 1907 году в 16 лет, его исключили из 6-го класса гимназии за революционную деятельность. С тех пор он не получал никакого систематического образования. Родители после ареста сына, освободив его под залог, отправили его в Париж, и с тех пор начались его эмигрантские скитания.
Незадолго до смерти Илья Григорьевич писал:
«Я русский писатель, а покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности: «Еврей».
Мне ненавистно расовое и национальное чванство. Оно не раз приводило, человечество к страшным бойням… Книга тоже может бороться за мир, за счастье…
Я сказал то. Что думаю о долге писателя и человека.
А смерть должна хорошо войти в жизнь, стать той последней страницей, над которой мучается любой писатель. И пока сердце бьётся – нужно любить со страстью, со слепотой молодости, отстаивать то, что тебе дорого, бороться, работать и жить, - жить, пока бьётся сердце…»
Скончался Илья Григорьевич Эренбург 31 августа 1967 года, после длительной болезни от обширного инфаркта миокарда.
Простится с выдающимся писателем и общественным деятелем пришло около 15 тысяч человек.
Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Через год на могиле был поставлен памятник, на котором выбит профиль Ильи Эренбурга по рисунку его друга Пабло Пикассо.
Евгений Евтушенко, мэтр российской поэзии, посвятил светлой памяти Ильи Эренбурга замечательное стихотворение»:
«Илья Эренбург».
1891 – 1967
«Крещатицский парижанин».
Не люблю в Эренбурга камней,
хоть меня вы камнями побейте.
Он, всех маршалов наших умней,
нас привёл в сорок пятом к победе.
Танк назвали «Илья Эренбург».
На броне эти буквы блистали.
Танк форсировал Днепр или Буг,
но в бинокль наблюдал за ним Сталин.
Не пускали, газету прочтя,
Эренбурга на самокрутки,
и чернейшая зависть вождя
чуть подымливала из трубки.
Чем опасен был гений газет
всемогуществу гения злого?
Власть сексотов, орудий, ракет
завидуща к всевластию слова.
И, продумывая погром,
вождь, быть может, неслышно буркнул:
«Кто окажется под пером
После Гитлера у Эренбурга?»
Желчным циником став от обид,
был в наивности неподражаем
вечный русско-советский жид
и крещатицкий парижанин.
Он был счастлив на rue de Passi
и под лорковскими небесами,
но дамокловы эти усы
над беретом и там нависали.
А усам-то – им как угодишь?
Стать расчёской для них?
На хрен им-то
его нежно любимый Париж,
его Хулио Хуренито.
Всех евреев загнать за Читу
вздумал вождь (по их просьбе – не палкой!)
чтобы вновь узаконить черту
беззаконной оседлости жалкой.
По евреям пошёл перепуг:
либо подпись твоя, либо гибель.
Молча корчился Эренбург,
будто смерд, на невидимой дыбе.
Красноречием немоты,
не отделаться, если всё глухо,
и не смог пересечь он черты
поднадзорной оседлости духа.
Но слоновьи взревел в небосвод
его танк, что дошёл до Берлина,
так что смёрзлись в лиловый лёд,
став непищущими, чернила.
И вступил Эренбург в диалог,
и подкинул он столько сомнений,
так что самоназначенный бог
вдруг застопорил подлый свой гений.
Эренбург возражать не дерзал,
но во времени мерзостно-грозном
то, что он полупротив сказал,
не решился сказать даже Гроссман.
Наша жизнь – как потомкам письмо,
В нём – свидетельство славы и краха.
Не умрёт, к сожаленью, само
всё, подписанное от страха.
Но когда обвиняют сейчас,
как в предательстве, в полупротив,
их спросить бы: есть совесть у вас?
Вы всю жизнь свою полностью врёте!
Полурыцарь и полупророк
Выше вас, и вам с ним не сравниться.
Танк «Илья Эренбург» нам помог –
Спас правдивость мучительных строк,
Раздавил с полуправдой страницы.
9 ноября 2004 года. Талса.
Из поэтического наследия Ильи Эренбурга.
Ещё в 1940 году, до войны, предвидя трагедию своего народа, Илья Эренбург
написал это стихотворение:
«Бродят Рахили, Хаимы, Лии».
Бродят Рахили, Хаимы, Лии,
как прокажённые, полуживые.
Камни их травят. Слепы и глухи,
бродят, разувшись пред смертью старухи.
Бродят младенцы, разбужены к ночи.
Гонит их сон, земля их не хочет.
Горе! Открылась старая рана –
Мать мою звали по имени Ханна.
1940 год.
«Бабий Яр».
К чему слова и что перо,
когда на сердце этот камень,
когда, как каторжник ядро,
я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
и были мне живые милы, -
теперь на тусклых пустырях
я должен разрывать могилы,
теперь мне каждый яр знаком,
и каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщине любимой
когда-то руки целовал,
хотя, когда я был с живыми,
я этой женщины не знал.
Моё дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
вы окликаете меня.
Я говорю за мёртвых: встанем,
костями застучим туда,
где дышат хлебом и духами
ещё живые города.
Задуйте свет.
Спустите флаги.
Мы к вам пришли,
не мы - овраги.
1944 год.
В поэме Маргариты Алигер «Твоя победа», за 1945 год есть такие строки:
"Лорелея, девушка из Рейна,
Старых струй зелёный полутон.
В чём мы провинились, Генрих Гейне?
Чем не угодили, Мендельсон?
Я спрошу у Маркса и Эйнштейна,
что великой мудростью полны, -
может, им открылась эта тайна
нашей перед вечностью вины?».
На этот вопрос, из поэмы Маргариты Алигер, Илья Эренбург ответ дал в своём стихотворении:
«Ответ Ильи Эренбурга».
На Ваш вопрос ответить не умею.
Скажу одно – нам беды суждены.
Мы виноваты в том, что мы евреи,
Мы виноваты в том, что мы умны.
Мы виноваты в том, что наши дети
Стремятся к знаниям и мудрости живой
И в том, что мы рассеяны на свете
И не имеем Родины своей.
Нас сотни тысяч жизни не жалея
Прошли бои, достойные легенд,
Чтоб после слышать: «Это, кто, евреи?
Они в тылу сражались за Ташкент.
Чтоб после мук и пыток Освенцима,
Кто смертью был случайно позабыт,
Кто потерял всех близких и любимых, -
Мы слышим вновь: «Вас мало били, жид»,
А наши дети гибли с нами,
У матерей безумных на руках.
Они тянули ручки к нам сквозь пламя,
Кричали «мама» и слезами
Лишь ярость разжигали в палачах.
Нас задушить хотели в грязном гетто,
Сгноить в могилах, в реках утопить.
Но всё же, несмотря на это,
Товарищ Алигер, - мы будем жить.
Нам кровь и слёзы дали это право.
Благословили жертвы у могил.
И наш народ для подвигов и славы
Для новой жизни сердце возродил.
Народ бессмертен. Новых маккавеев
Он породил грядущему в пример.
И я горжусь, горжусь и не жалею,
Что я еврей, товарищ Алигер!
***
«Не время года эта осень,
А время жизни. Голизна,
Навязанный покой несносен:
Примерка призрачного сна.
Хоть присказки, заботы те же
Они порой не по плечу.
Всё меньше слов, и встречи реже.
И вдруг себе я бормочу
Про осень, про тоску. О Боже,
Дойти бы, да не хватит сил.
Я столько жил, а всё не дожил,
Не доглядел, не долюбил.