Из горбылей не тёсанных телега кособокая,
Уныло тащится по непролазности полей.
В запряжке мучается лошадка хромоногая,
От боли вздувшихся под хомутами пузырей.
Взнуздав давно не норовистую конягу,
Возница то и дело тянет удила,
Без ласки понуждая старую трудягу,
Тянуть крест выпавший с темна и до темна.
На перепутье вековом паны из-за кордона,
Злорадствуют с усмешкою на сытых скакунах:
"Гляди-ка Русь, Иван, бутылка самогона,
В лаптях как прежде он и ветхость на плечах! "
Поржав, как кони над Иваном и над Русью,
Стреноженную и содержимую явственно в цепях,
Бросив злотый за товар богатый русскому отребью,
Вперёд рванули на добрых белых лошадях.
Сглотнула горькую пилюлю старая бедняга,
И дальше потянула кармический свой воз.
Ивану что- была бы только фляга,
А в стойле пусть гниёт неубранный навоз.
Однако годы шли и как- то раз намедни,
Быть может, с Божьей помощью у Вани дурака,
Наследник народился и вымахав до сажени,
Немного образумил ленивца мужика.
Запряг последний новую уже повозку,
И полетел на свежих конях покорять века,
Добавив в одежонку старую немного лоску,
Нюхнув щепотку русскую чужого табака.
На перепутье старом прежние соседи
Переглянулись в недоумении меж собой-
Россия тройкой мчится, а в карете,
Иван с бутылью и явно не сухой...