Мне один мудрец сказал довольно кратко,
Что счастливым можно быть и без усилий.
Я ж поспорила с ним, словно в лихорадке,
И сказала измождённо: «Счастье как пыльца у лилий,
Осыпается легко, неудержимо,
Невозможно-безвозвратно и постылей
Ничего нет, ничего бессильней
Наблюдать за тем, как ниспадает бархат у цветка в букете,
Увядая, но пока еще отчаянно-безгласно,
Зацепляется за венчик, как за память об ушедшем лете.
Нет, не говорите мне о том,
Что возможно счастье без усилий,
Счастье – это то, что добывается с трудом,
Кропотливостью, натягом сухожилий.
В безмятежностной глуши – застой,
А в глуши – болото застывает слой за слоем.
Счастье – это неотложный стойкий бой,
С обстоятельствами жизни и судьбою.
Есть ли люди, для которых счастье – просто?
Счастье без причин – мечта пустая,
Может, счастье – просто лишь для сумасшедших,
Говорят, они всех ближе к дверцам рая.
Счастье – сумасшедше, сумасшедше!
Как бы я мечтала беспричинно,
Улыбаться искренне прохожим,
Как бы я мечтала, может быть, бесчинно,
На блаженного глупца вдруг стать похожим.
Счастье – невозможно, невозможно!
И, устало огибая ось земную,
Носим мы унылые тела,
Счастье есть, покуда боль несу я,
Счастья нет, когда и боль ушла».
Вы же мне твердите: «Счастье ведь несложно!» –
Тут я сомневаюсь: «Счастье ведь несложно?
Как смешно! А можно? Разве так вот можно?
Нет, не говорите мне о том, что счастье
Может быть легко ко всем приложено.
О, мудрец, как все начать сначала?
Вспомнить всё, чтобы опять забыться?
Я готова броситься в безумье
И кружится в ритме жизни, и кружится,
Ясным днём найти пыльцу у белых лилий
И до гроба танцевать!
О, мудрец, блаженства хочется, идиллий,
Я совсем почти устала от насилий,
Чтобы кем-то быть и стать.
Видно, нужно перейти десятки в милях,
Чтобы жить легко и бабочкой порхать.»