Во время крепостного права,
Когда не верили в мечты,
Когда смирились с рабства срамом,
Когда молились на святых,
Прося их залечить все раны,
Что в войнах были нам даны,
Явился свет, прозрели мы,
Увидя лик свободы смелой
И равенства черты.
Заметили мы реки, ели,
Поля, и пашни, и цветы,
И свет России мы узрели,
И в этом свете: только мы.
Но что мы видим в сих мечтах,
Среди свободного волненья:
Вкушая силы вдохновенья,
Держа людишек на цепях,
Как божество на трёх слонах,
Как покровитель всей судьбы,
Как ведьма, что наводит страх,
Самодержавие сидит.
Оно сидит на царском троне,
Вкушая хлеб наших полей,
Надев на голову корону,
В огни войны вгоня людей.
Одет во фрак и в панталоны,
Он - Царь, Он - Бог, Он всех сильней.
Проснулись люди ото сна,
Воспряли грудью очень смелой,
С силой открыв свои глаза,
Вкусив свободы вдохновенной,
Пошли на Петербург, незрелой яростью горя,
Оковы сняв и вырвавшись из плена.
Выведя на улицы неспелые полки,
Свободы требуя и нового царя,
В уединении стояли, земли и прав прося,
Думая, что здесь они не зря.
Мечтаний опьянительных вкусив,
Надеялись на совесть «короля».
Но не услышали Они моих друзей.
И верных своих «псов» на них спустив,
Пытаясь снова усадить на трон неопытных царей,
Не ведали Они, что натворили, изменив
Порядок всех вещей,
В окно лишь посмотреть забыв.
Вот выстрел, два, и паника на улицах проснулась,
«Псы» государева, ружья зарядив,
От этой смуты так и не очнулись,
Уж несколько людей в толпе убив.
Свою незрелость, и ошибку осознав,
Бежала прочь от пуль народная толпа,
Своих людей в случайных столкновениях стоптав,
Проснулись люди от дурного сна,
В ужаснейшую панику попав,
Удрать пытались от самих себя.
Вот утро. Повсюду тишина, весь ужас обнажён,
Повсюду кровь и тел несметных сумрачная даль,
Но не узрели люди этот мрачный сон.
Глупость людей – вот в их душах дурная тварь.
Вот так взошёл на славный трон
Великий русский царь.