О, Господи, дай и мне
выкатить глыбу скорбей,
проведя ее криво из сердца
путем пищевода к глазам,
дай мне заплаты из липкой,
жевательной горькой резинки
с привкусом сентиментального
нервического морализма
в полдень июльский в разгаре
на площади всех голубок,
галдящих младенцев неясных.
Дай мне стремнины скатиться
по пищеводу бобслея,
чтобы скользнуло костью
липкой ликующей сливы
охолодевшее сердце
в скользкие льда абсолюты,
дай ускользнуть изящно
в трение льдины о лед.
Дай мне сойти с ума прежнего,
но только чтобы вперед!
Господи, дай рубашку
клетчатую с косынкой
вместе со шляпой ковбоя
на голове его грязной,
дай мне услышать глухие,
гулко грудные удары
плоских копыт иступленных
в землю тугую, сухую,
в прерии, полной молчащих
стервятников и индейцев,
Господи, дай молчаливости,
сиреневой, как вселенная,
и раззвенелковой, звонкой,
словно трамвайные проводы
больших кораблей в Японию,
полные разной разности,
и всякой мишурной всячины,
и дай мне тревожно нового
воздуха аэродромов,
с их на земле несвойственными
стоящими самолетами,
полностью обнаженными
ножами убийц атмосферы,
дай мне пригрезиться в кузнице,
где кирпичи закопченные
рядом с горнилом, с горящими
в жаркой короне углями,
где с раскаленного топлива
падает корка толстая,
словно спадают браслеты
с рук страстно раздетой девушки,
освобожденной от кандалов
каторжно томной невинности,
дай мне увидеть оранжеву-
ю половину лица кузнеца,
покрытую потом и злобою,
сдержанной умным мужеством,
дай мне еще и еще
флирта умственных спекуляций,
и поиграть на этой
интеллектуальной бирже,
как на аккордеоне,
с детским глядя изумлением,
как нажимаешь на кнопочку,
утапливая сразу восемь,
представляя не представляемое,
выдавая его желаемое,
а действительное - за фантастическое,
непредска-зу-зуистическое,
и с психоаналитической
радостью обнаруживать
скрытую и скабрезную
связь между детским фонариком
и развлечением мальчика
править изобретательно
дивной струей золотистою,
ей подгоняя кораблики
фантиков, спичек и листиков,
ею топя с беспощадностью
муху, жука и гусеницу.
Из любопытства, конечно же.
О, демиург, сподобь меня
сделаться глубокомысленней,
чтобы понять, почему
у руля мира пребудут не женщины,
что подсознательно водят
рукой своей руководители,
и опять интригуя умственно
ловко и увлекательно,
объяснять половой асимметрией
странности марсианские
чудных творений Господа
и их глубинных комплексов,
и говорить, что разум наш,
слишком приличный для гения,
будто мамаши стесняется
своей инфантильной эротики,
как нувориш стесняется
своих деревенских родственников,
и с удивлением думать о
Конструкторе с благодарностью,
что само тело Он
сделал нам храмом Истины,
воспроизводящим историю,
и парадигму культурную
день за днем тютелька в тютельку,
грех в грех, ошибка в ошибочку,
вместе с ее недоделками,
вместе с духовной потребностью
В Величайшем ремонтнике,
доводителе до завершения,
хотя и само завершение -
абстракт лишь анальной конструкции,
а Ты бесконечен и странен,
и полностью расколдован,
и этой ужасной свободой
свободен от человека.
Анально неуретральный,
и не уретрально-анальный
во всем превышающий смертных,
красивый, как разрушение,
уродливый, как созидание,
Ты Логос, Ты разум и Ты же
безумие, но в другом смысле.