Тряпичный мяч влетал в ворота,
Что высились из букварей.
Раскаты боевого счёта
В глаза сверкали вратарей.
Свисток судейский на тесёмке
Я с тайной гордостью носил,
И при малейшей потасовке
Моменты жаркие гасил.
Однажды я на фото снялся:
Босой, в залатанных штанах…
Моим кумиром был Синявский,
Не комментатор - сущий маг!
И, верно, не было в Союзе
Болельщика в ту пору, чтоб
Глядел в приёмник без иллюзий,
Где чувств и возгласов озноб.
Где на ветлу взобравшись смело,
Синявский бурный вёл рассказ.
И если падал - было дело,
Кричал: "Пардон, друзья, сейчас…"
И рёв трибун врывался в уши,
И каждый мысленно следил,
Как, завладев мячом, Татушин
С прицелом в верхний угол бил.
К чужой футбольной славе стойкий,
Представил я в какой-то миг,
Что жизнь людская - тайм жестокий,
Где нет скамейки запасных.
Играй, пока не вышло время!
Внимай и травам, и стрижу…
И я в свой гол, в свой праздник веря,
По полю жизни прохожу.
1977