Жил был один маленький мальчик. Хилого телосложения, слабый здоровьем и ограниченный узкими рамками ошибочного мировоззрения. Воспитывала его строгая тётушка Изза. Странное имя, да? Просто был у неё муж когда то, и частенько грызя его своей тупой пилой, приговаривала она: это из за тебя я образование недостойное получила, из за тебя живу в однокомнатной клетке, а ведь могла иметь трёшку на Троещине, из за тебя мои лучшие годы были вырваны с корнями и низложены к алтарю безжалостного божества - Забвения, из за… Вот почему стали называть её тётушкой Иззой. Строгая, немолодая женщина с некошенной саженью в плечах, и бросающейся в глаза растительностью над верхней губой, она с лютой заботливостью старалась преобразовать отпрыска безвременно затерявшейся в параллельной вселенной сестры, в плод своих нездоровых педагогических фантазий. Каждое утро она выплескивала на лицо спящего малыша ковш ледяной воды и приговаривала: Закаляем тельце, закаляем ручки, закаляем ножки, а то помрём как твой дядя недозакаленный, немощным и никому не нужным идиотом. Вот так и прилипло к мальчику имя Закаляй. Фамилию тётушка дала ему свою, знаковую – Стервятников. Ежедневные обливания не прошли даром для подрастающего организма : на белоснежно- ледяном лице навсегда увековечилась отмороженная ухмылка психопата.
Чтобы успеть не отстать, Закаляй рано пошёл в школу. Но всё равно опоздал. Лет этак на десять. Каждый класс он преодолевал мучительно, как Сизиф, но в отличие от последнего всё таки преодолевал. И вкатывая гранитную глыбу на очередную вершину познания, он утыкался носом в аномально волосатые ноги тётушки Иззы, которая с брезгливым видом указывала ему на новый пик и пинком подгоняла покорную субстанцию к очередной ступени заоблачно высокой карьерной лестницы.
Не по доброй, а по злой воле тётки, Закаляй часами и ежедневно читал вслух прозу, а также стихи популярных современников. Особо ненавистно ему было пропускать сквозь себя стихи великого криптопатолога Гдетыча.
Скрипя зубами, перетирая эмаль в труху, Закаляй сплёвывал обжигающие гортань слова словно капельки яда, и шерстяной ковёр на полу дымился и распускался на разношерстные клубки от токсических брызг. А Изза просто обожала Гдетыча. На полках её платинового шкафа красовались все изданные на тот момент экземпляры сборников стихов бесподобного и непревзойдённого . «Аве, Гдетыч! Слався! – молилась она на икону современной криптопатологии.
Неожиданно для всех Закаляй вырос, отпустил лысину, посадил зрение и приобрёл хронический перлдикулёз в открытой форме. Потом он открыл для себя сайт знакомств Пульхерия. Там впервые потерял виртуальную девственность, совершил множество беспорядочных знакомств с непритязательными барышнями, смутно напоминающими тётушку Иззу, занимался с ними изящной словестностью и пускался во все тяжкие. В конце концов скатился на дно моральных приличий и почил там на лаврах вседозволенности.
«Хочу на море»,- в письменной форме задокументировал Закаляй, и, сунув под напрягшиеся ноздри начальника заявление на отпуск, забил первый гвоздь в крышу своего нового образа. Но, обо всём по порядку. Вспомнив древние предания, Закаляй купил два билета в один конец и отправился линиями аэрофлота к загадочному берегу Эгейского моря. Море как море, подумаете вы. А вот и нет. Окунув своё хладнокровное эго в ажурные воды, уже не мальчик вынырнул новым существом – эгеем. Хотя, было похоже на то, что внутри него все эти годы спал потусторонний человек. И вот спящий проснулся!
«Эгегееей!» - крикнул он осколкам устаревшего реноме, и глядя в лицо восходящему светилу нового Я, сполна ощутил себя полноценным эгеем. Закаляй чувствовал нестерпимую потребность писать. Писать стихи. Как Гдетыч или даже в чём то величественнее его.
Естественно, что с таким именем, как Закаляй пришлось расстаться. После череды бессонных ночей в изнуряющем бдении, выжавшем последние крохи разума из мозга, начинающий подавать надежды рифмоплёт придумал себе псевдоним – Жорж. Это было стильно, круто, неизбито и выделяло из серой массы заурядных ремесленников литературного поприща. Зарегистрировавшись шутки ради на популярном портале , Жорж развил активную деятельность по производству так называемого рифмованного продукта - срача. Срал он везде и по многу. Его многочисленные высеры дымились под сотнями произведениями авторов толерантного ресурса. Подтирать за собой тётя не научила невоспитанного переростка, поэтому счастливым получателям Жоржевых рецек приходилось самим убирать их. Даже внесение в ЧС не помогало, ибо кучки рец становились невидимыми, а запах стелился по всей ветке диалога.
В найтклабе Гдетыча встретил Жорж,
Ну что, читатель, ты сразу ржёшь?
Став эгеем, Жорж ощутил в себе неукротимое влечение к Гдетычу. Причём не как к поэту, а как к одноположному полу. Но Гдетыч, к счастью, оправдал высокое звание человека разумного, и не посрамив земли русской, отверг все грязные, непристойные намёки и предложения вылупившегося и нелепо воспорхнувшего над пеной эгейских волн рифмошото.
В короткой юбке из крепжоржета
И Гдетыч громко вскричал: Хто ж это?
Такой шикарный и не при даме,
Знакомство с ним не сулит вреда мне?
Внутри влажых фантазий Жоржа всегда присутствовал Гдетыч. В той или иной ипостаси. Это состояние желания и невозможности обладать обьектом своей неестественной страсти, приводили нашего героя в бешенство, граничащее с помешательством. Однажды граница была вероломно нарушена…
Но об этом в другой раз, в другой жизни, в ином измерении.