Мой камертон – заря, мой инструмент – надежда,
И нотами исписана душа…
Сыграю про любовь – наивно, нежно,
Как в юности, едва-едва дыша,
Когда печаль – светла, и детство – под подушкой,
Все впереди: и песня, и строка,
И можно, не таясь, побыть простушкой,
И гладит плечи мамина рука…
Мой инструмент – последняя надежда.
Мой камертон – высокая заря.
Сыграю про любовь – наивно, нежно,
Не вопреки и не благодаря, –
Но если б только раз еще, у края
Дороги той, что, как заря, легка,
Шепнула мама: «Все пройдет, родная!» –
Из своего далёка-далека!
И шторм окажется грозою в мае,
Когда еще все лето впереди!
«Не надо плакать, все пройдет, родная,
Ты только верь, надейся и иди!»
Рассветной ласточкой забьется сердце,
Отступит непосильная беда,
Пусть никуда от прошлого не деться, –
Из темных туч – еще светлей вода!
Я все услышу – точно это знаю,
Смогу любить, и верить, и идти…
Три тихих слова: «Все пройдет, родная», –
Спасут от неизбежности в пути.
И в утреннем саду в лучах рассвета
Увижу, пересиливая страх,
Осколки зла, не тыкву – а карету
И руки мамы на моих плечах…
Тепло и память сердцем и губами
Я передам туда, где вместе явь и сон.
Пусть бесконечностью парят над нами
Надежда и горячий камертон.