Я распелась так громко, отчаянно, проникновенно,
До себя дотянулась - стало, как в детстве, страшно,
Будто ночью в окошко бьются сухие ветки.
Без жука-светильника спать ни за что не ляжешь.
Как во всех коротких жутко простых историях,
В отражении - белым пеплом лицо призрака.
Нет ни злости, ни осуждения в чёрных прорезях,
Что глаза мои напоминают где-то издали.
Губы - мел, так тонки, что бумагу прорежут, кажется,
На руках так чиста, бела и прозрачна кожа.
Только волосы так длинны, что узлами вяжутся.
Разве может тень на меня быть такой похожей?
"Не похожа, а ты и есть", - в голове послышится.
Голос мой, но так усталый, такой измученный.
"Ты себя поняла, наконец, как изнанку вышивки,
Разбери все нити и назад аккуратно скручивай.
Каждой имя свое и своя ответственность.
Снять пора все, что рвалось давно и жадно.
Узелки развяжи, даже самые-самые первые,
И найдёшь, где запряталась дикая жизни жажда."
Завернулась - клубок нерастраченных слов и стонов.
Подними - и рука опалится искрой застоя.
Её крылья пробили кости твоих заслонов.
Возьми в руки и научи быть собой. Тобою.
И расплачется, раскричится, зато оправится,
И себе, и тебе подарит свое доверие.
Ей, свободной, в бурях купать бы пальцы
И скользить в ветрах необъятных прерий.
А пока же кроха - что твоя племянница.
Накормить, согреть, терпеливо выслушать.
Одичалый пульс, как собака, ластится.
Потерпи, малышка, успокоится мыслей рать.
Слишком быстро, знаешь, никто не лечится.
Если сильно сжать, то застонешь, как синий кит
И запомни, даже если не слишком верится, -
После рая сердце всегда болит.