Так быстро годы пронеслись, что первый, что второй:
Сегодня в Питере достраивали порты;
В Кронштадте завтра засыпали с утренней зарёй;
В строительстве военном ставили рекорды.
Но чаяньям царя насчёт арапа–сына
Случиться не дала сама его судьба:
Болезнь давняя, что плоть в себе носила,
Вдруг резко обострилась и к смерти привела.
А года через два, за связи с фаворитами
Великого Петра, арап в Сибирь был сослан
На долгие года. Туда ж ушли с обидами
Семейство Меньшиковых, Долгоруких клан.
И годы мерно шли в Сибири дальней,
В полузабытом богом городке.
Уж дважды был женат наш Ганнибал опальный;
С детьми играл.., как муж – всегда был «на коне».
И вот ему уж скоро сорок пять…
Ничто не предвещало смены жизни тихой.
Как вдруг, письмо. И царская печать!
Взывают ко «двору» да с просьбою великой.
В карете знатной доскакали до дворца.
По залам – прямо в кабинет Императрицы.
На взгляд, похожа обликом на дочь Петра,
Из двух детей–сестёр – на младшую сестрицу.
Смешав все языки – германо–франко–с русским:
«Элизабэт Петрофна? Ихь бин ля Ханнибаль».
Представился в смятении штабс-капитан.
Царица поддержала, но с акцентом прусским:
«Ту не фолнуйся. Тебя ихь приглашаль».
И оба рассмеялись. И козырнул Аврам:
«Я–сын Отечества и предан только Вам!»
И – вал воспоминаний, что в душе носили:
Кого как обзывали, и за что любили…
В душевной обстановке, чтя юные года,
Где «крёстный сын» – подросток, а ей годков уж пять,
Где ординарец–секретарь с отцом ходил всегда,
И как любил он с ними, детьми ещё, гулять.
И было многое, чего с улыбкой вспоминать,
Да и немало из того, что с грустью поминать.
И постепенно приближались к тем азам,
С чего письмо пришло и встреча во дворце.
Тут Лизавет Петровна: «Сторицею воздам,
Коль будешь верен мне, как верю я тебе».
И кратко изложила, чем важен их альянс…
Нужды чтоб не было раскладывать пасьянс.
Мой прадед к тому времени мог что и подзабыть:
Про тайны грязные двора, кому и с кем дружить…
Он верил в силу женщины с азартами Петра,
Уму великому, походке властной – от бедра,
И в госделах участие он понимал, но чтоб
Бескровный, в одночасье, свершить «переворот»?!
С тех пор он не чурался никаких работ
И клятву дал царице, что верен ей по гроб.
А, вскорости, со встречи исторической,
Он был направлен в гарнизон тот Ревельской,
И подполковником там службу правил.
И многое чего там низложил,
И многое чего за год исправил.
Слал письма Величайшей – поправки утвердить.
По случаям тягчайшим, просил изволить
Рассмотреть, да Правила Указом отменить,
Чтоб, впредь, никто не смог себе позволить
Руками грязными с казной шутить,
Поскольку траты часто – запредельные.
Эффектов нет. Знать, записи поддельные.
И ровно через год, в «–» семьсот сорок втором,
«За верные заслуги и службы беспорочные»
Пожалован был стать он Генерал–Майором
И Обер–Комендантом в Ревель «на годы срочные».
Да чтоб в дворянстве имя правно закрепить,
Был награждён деревнями на Псковщине;
Того лишь для, чтобы родню хранить
Доходами приличными от вотчины.
Что до Диплома и Герба сословия,
То Канцелярия должна бы утвердить,
Исследовав все сущие условия
Земель, труда работников в подвориях,
Указом царственным «на собственность права»,
Которые никто не сможет отменить, –
Ни царь, ни Бог, ни многолетняя война.
Права во вечности живы – не могут сгнить.
Но в царской Канцелярии застряло дело;
Елизавета, впопыхах, сказала устно;
Чиновничее бюрократство не поте;ло,
Чтоб срочно взять журнал и запись сделать шустро.
Заверило, что каждый сделал всё, что мог.
При этом записи нигде не появилось,
Ни в том журнале, что сносят в каталог,
И ни в реестре алфавитном, – не случилось!
Такие действия, кого спроси, встречались.
По каждому: какие–то «причинки»,
Пропажи записей намеренно скрывались,
Хоть даже смысл в них не стоил и овчинки,
Спокон веков, еще с времён Олимпа,
Откуда войны средь народов затевались,
Ни разу не пытались избежать конфликта
Все те, кто подвиги вписали на скрижали.
И ровно через десять лет с того поста,
Где правил Ибрагим, сбылась мечта Петра –
Он Главным инженером Армии предстал
В Указе дочери–царевны. Кто бы знал?!
Он верностью своей Елизавет Петровне
На пьедестал поднял её престиж престольный
В губернии эстляндской, в столице Ревеле,
И с гордостью снискал к себе доверие.
Все двадцать лет правления Елизаветы,
Той младшей дочери Великого Петра,
Для Ибрагима – сына крёстного «отца»,
В себе несли судьбы желанные приметы.
Он в действиях своих свободней стал, мудрее;
Тем больше государству пользы произвёл;
Поддержку от царицы всякий раз имея,
Он многого достиг, и звездный час пришёл,
Когда Елизавета Указом царственным
Велела называть его как Ген. – аншефом!
Кто мог ещё служить со чином «дарственным»?
Что значило быть Полным Генералом, Chef(ом)!
И сын его Иван, что Осипа брат старший,
Пошёл путём отца – по линии военной,
Как будто Ибрагим, за родом наблюдавший,
С ним тайной поделился сокровенной.
И шёл Иван успешнее отца в карьере;
Он к тридцати годам был асом в артиллерии;
Победами в морских сражениях был искушён:
За взятье крепости Нава;рин награждён
Был орденом Георгия Святого 3-й степени;
И в бухте Чесма управлял огнём эскадры,
Где флот турецкий был разгромлен и сожжён,
За что он также удостоен был награды.
А с ними следом шли и привилегии:
Он в сорок лет – член Адмиралтейств–коллегии.
Чрез год Иван стал командиром крепости Херсон
И начал строить город под названьем тем же.
И был его он основателем, считай – отцом.
Запоминай, Фаддей, к тебе пишу – Невежде.
Семь лет во зодчество отдал, не спав ночей,
И славу в тех местах снискал, да посильней,
Чем от баталий, что морских, что сухопутных:
Спроси в толпе: «Кто Ганнибал?!»–«Ты что, не знаешь, ей…
Так он один средь всех толковых, дельных, путных,
Кто из казарм трухлявых с воинских частей
Дома вознёс вокруг, хоть принимай гостей,
Кто – во дворе, кто – в комнатах уютных».
Тут отзыв от Великой пришёл Ея письмом:
«Херсон стал городом в (–) семьсот семидесят восьмом!»
И поскакал Иван, сын Ганнибала, не по слухам,
К Екатерине, что по счёту, – ко второй,
Не зная, что там ждёт его ни сном, ни духом.
К дверям дворца подъехал. Взяли под конвой,
И, чётким шагом, – в приёмную Императрицы.
Она, чуть глазом поведя на место, где садиться,
Сама присела рядом и, томно посмотрев в глаза,
Спросила: «Могу ль я Вами возгордиться,
Что был Херсон отстроен в столь малые года.
От Крепости пошли уже пять улиц, вдоль – дома?»
Иван так долго объяснял, стирая пот с лица,
Что был он главным командиром Крепости тогда,
И что ему вменялось строить город–порт,
А в нём и арсенал припасов и оружия,
И что своим участием в Истории он горд,
И счастлив, что достиг на стройке дружелюбия.
Отслушав нервно–пламенный рассказ Ивана,
Умом практическим приняв все пояснения,
И, чтя наследников арапа Ганнибала,
Сказала просто, твёрдо, исключив сомнения,
Что дослужился он до чина Генерала.
«А за Херсон, Вы – Генерал–Аншеф по праву».
Дней через десять, по праву «привилегии»,
И подкреплённый целым рядом аргументов,
Указ был издан и вручён на Адм.–коллегии
Под громкое «Виват!» и всплеск аплодисментов.
А вскоре, в сорок семь неполных лет, Иван,
Родной брат Осипа, отца Надежды, – моей мамы
В отставку просится уйти. Уйти к делам
Домашним, здоровьечко подправить дабы.
Отставку Величайше разрешают, только чтоб
На случай важный, исключительный, могли просить
Вернуться. Для проведения оценок, нужных проб
В военных технологиях… «За вызовы – платить!»
Ну, хватит, расписался я для вас, гнедых
Коней – клеветников. Тут времени в обрез,
Светать уж скоро будет. Для вас, борзых
Фаддей – Уваровых, Гр(а)чей – «повес
Младых» со слабостью ума – кретинов,
По возрасту вам всем давно за сорок.
И вы, с повадками сердитых бабуинов,
Давно не чувствовали настоящих порок.
Читайте рылом, ухом, носом, чем иным…
Чем лучше бдится под лихим поносом.
Да в географию не лезьте, там больным –
Не место. Спутать можно чукчу с негритосом.
Письмо посыльному сдаю, доставит скоро.
Извольте-с, –ка ответствовать, младые старики!
Тут, если что не так, - карать буду сурово!
Сорву публично с думных ж… все парики.
Уф, чуть можно отдохнуть. Глоток шампани…
Опять Лицей мелькает пред глазами.
Как будто я оттуда только что зашёл
В сей кабинет, сей ночью… пред дуэлью…
Так вот в чём связь времён! И в памяти нашёл:
Последний курс. К экзаменам готовлюсь с ленью.
Играем в карты. Я дамой Пиковой с Тузом
Пошёл во банк. Мой визави;, вдруг, раскрывает
Набор из трёх тузов… И полный куш срывает!
И я остался с носом и двойным долгом.
А он, сопя, долги кредитом называет
И день отдачи пальцами считает.
Тогда рисую быстро шарж под эпиграммой,
Что, вмиг, пришла ко мне по случаю провала.
Он глянул, жутко покраснел и процедил,
Что, мол, недавно как такого подстрелил.
«Зачем же дело стало. Всегда готов. Когда?» –
Спросил небрежно я, с тех слов уже врага.
«Да завтра поутру, часов так в шесть,
В леске неподалёку, там полянка есть,
И не тужи насчёт пистолей всуе –
К делам привычным мы готовы. Всё в ажуре». –
Ответил просто так студент – картёжник «N».
Мол, для него дела – пустяк. Мол, нет проблем.
Продолжение следует ...