https://www.proza.ru/2014/09/19/421
Декабря дней 2, 5 и 6 1908 года от Р.Х.
Моя дорогая, все мысли о тебе. Сегодня проснулся мокрый от страха и с ужасным сном в голове, и, проснувшись, испугался, все ли с тобой в порядке, здорова ли, помнишь ли меня, добровольного узника Продувного. Не знаю, прав ли был я, уехав в предверии нового года и Рождества, но ведь ты знаешь, что я не переношу семейных сборищ, этих бесконечных расспросов о царе, путешествиях, туземцах, и в особенности, обнаженных туземках. Так что, малодушно бежав, я оставил тебя отдуваться и отражать любознательность наших тетушек и племянниц.
Я здесь скучаю, все разъехались в предверии праздников, набеги друзей редки, а моя врожденная лень предупреждает от визитов к соседям. Набираюсь сил в коротких прогулках. Почтительный Федор расчистил от снега тропинку до большака, там и хожу по старой Апраксиной дороге, мощеной как шахматная доска белыми булыжниками да черным базальтом, попирая вокруг каменьев плотный строй.
Я упомянул давеча увиденный кошмар, что случился после отъезда упомянутого мной господина Бельского. Обычно я не помню сновидений, но тут удивительным образом оно застряло у меня в голове и не желает уйти прочь.
Заснул я рано, ибо от безделья повадился ложиться до десяти вечера. Приснилось мне , будто на дворе осень и я гуляю в роще около Туйково, а выйдя из нее у заброшенной часовни, увидел моего давешнего гостя Бельского.
Владимир Владимирович был одет по дорожному в плащ и сапоги, а его плешь почему-то прикрывала моя широкополая африканская шляпа. Я удивился, откуда она у него взялась, кольнуло, уж не стащил ли он ее с при отъезде. Тем временем Бельский поманил меня за собой. Я повиновался, и он прытко бросился к деревне, а я мчался за ним, удивляясь своей невозможной быстроте. В три скачка мы достигли околицы и оказались на просторной террасе дощатого неопрятного дома, крашеного полинявшим суриком.
Здесь мне представилась удивительная картина. На террасе восседала необычная компания. В центре на худом плетеном кресле помещался мелкий рыжеволосый кавказец с внушительным носом и усами на совершенно уголовной роже. Рядом с ним на исписанном иероглифами деревянном ящике примостился жирный карлик с неопрятной веснущатой лысиной и сладострастными губами. Напротив этой парочки за грубым крестьянским столом сидел угрюмый узкоплечий немец с отекшим гипсовым лицом и стеклянными глазами на выкате. Его отличала безукоризненная гимнастерка и белоснежные манжеты. Темные волосы падали на крупный, будто вырубленный из куска мрамора, чувствительный лоб. Не знаю, почему я сразу угадал в нем немца, может быть из-за его соседа-очкарика, такого же бледного, прилизанного, с тщательно выбритыми синими щеками; ну, в обшем, отъявленного немца.
Сбоку от стола примостилась экзотическая парочка азиатов, один толстый, вальяжный, в застегнутом под горло синем френче, с широким и наглым калмыцким лицом. Его глазки масляно сверкали на коренастого коротконогого соседа с зачесанными назад угольными волосами, выпуклым сытым животиком и коротким приплюснутым носом на круглом, как сковородка, лице.
При появлении Бельского странная компания оживилась, большинство демонстрируя явное уважение, приподнялось со стульев. Лишь мрачные немцы не привстали, а синхронно кивнули в знак приветствия. При этом лицо синещекого господина блеснуло очками и обозначило улыбочку, обнаружившую отбеленные до блеска мелкие клычки.
- Ну вот, товарищи, - по свойски объявил Бельский. – Я вам интеллигента привел. - Враз компания загомонила, а я от неожиданности плюхнулся на очутившийся рядом трехногий табурет.
- Эй, Эдик, - прогнусавил рыжеусый, сморщив изрытое лицо в подобии усмешки, - Расскажи, что ты думаешь об интеллигентах. - Пучеглазый немец, который видимо и являлся Эдиком, вздрогнул и его мраморный лоб исказился. Компашка дружно зашлась в хохоте, более других старался красногубый гном, ржавший открытой, утыканной кривыми зубами пастью.
Эдик встал и гогот стих. В фигуре немца обнаружилось глумливое несоотвествие тщедушной груди и внушительного зада. Мелкий азиат захихикал было, но тот, что покрупнее, двинул его локтем в бок, тот пискнул и затих.
- Интеллигенция, - начал Эдик, и его звучный отрывистый рык выдал новое несоответствие с рахитичной грудной клеткой. – Очередная еврейская выдумка. Группка завравшихся жидов, объявивших себя мессиями. Наша задача искоренить эту гниль, выжечь еврейскую опухоль из тела белой расы.
- Эдик, перестань, - сморщился Бельский. – Интеллигенция пригодится для идеологической поддержки революции. – Ну да, - неожиданно согласился Эдик, - Те, кто готов стать под знамена движения и незапятнан связями с жидами и жидовствующими... Остальных поручим Гене. – И он милостиво кивнул клыкастому. Тот оживился, заворчал и победно блеснул очками.
- Жиды пригодятся, - вкрадчиво прошипел рыжий. – Кто еще договорится с Англией и Америкой. – При этих словах маленький азиат встрепенулся и подпрыгнув на месте неожиданно звонко завопил: - Смерть Америке, смерть империи!
Эдик удовлетворенно хмыкнул. – Империи падут к нашим ногам, короли и президенты будут лизать сапоги моих солдат и маршировать по приказу фельдфебеля. А ты, Ося, не прав, - обратился он к рыжему. - Племя предателей не может быть полезным. Жиды сдадут тебя англичанам.
- Дайте винтовок, пришлите патронов, пулеметов, - голосил азиат, - Патронов, Америке смерть!
– Ну а что до Америки, - не смущаясь его воплями продолжал Эдик, - ее народ осознает величие национальной революции и никогда не выступит против собственной расы.
Рыжий Ося при этих словах насупился, его глаза налились оранжевой злостью. – Ну-ка уйми его, Дуня, - лаского и грозно велел он толстяку-азиату. – Слушаюсь, папа, - проcипел Дуня и вновь пнул своего соседа локтем так, что тот моментально заткнулся.
- Главное, - веско молвил Ося, - Чтобы интеллигенты служили народу, и неукоснительно выполняли волю трудящихся. Так победим.
– Верно, - радостно заорал толстый карлик, вскочив с ящика. - Так победим.
Эдик недобро хмыкнул, его лицо вновь сделалось гипсовой маской. Азиаты дружно закивали, Дуня откинул волосы со лба, его восковые щеки исказились в улыбке. – Верно, папа, так победим.
- Хорошие ребята, - наклонился ко мне Бельский. – Есть конечно некоторые идеологические разногласия, но это преодолимо. – И обратившись ко всей ораве, радостно крикнул: - Верной дорогой идете, товарищи. Давайте споем.
Вся шайка затянула странную песню. Возможно они пели на одну мелодию, но верно каждый на своем языке и разными словами. Лишь лукавый Ося не пел, а хитро щерил желтые в цвет глаз зубы, да помахивал мелкой костлявой ручкой в такт синхронно разевающим рты Эдику и Гене. – Лаврик, - вдруг внятно велел он карлику, - приглядывай за евреями и умниками.
Послушный карлик осклабился и, вооружившись круглыми, как у Гены, очками, стал записывать что-то в красную книжку. Из под его длинного сюртука вылезла нога, обутая в открытую сандалию, сквозь тесемки которой во все стороны лезли огромные медвежьи когти.
- Долой угнетателей, - вдруг взревел Владимир Владимирович. – Долой Англию и Америку.
– Дайте винтовок, патронов, пришлите пушки! - Вновь режущим фальцетом заголосил круглолицый крикун. – Снарядов, патронов!
- Товарищи, - орал Бельский. – Победа придет, пожар революции близок... Винтовок! – верещал полоумный азиат. – Старый мир обречен, зальем его кровью... – не унимался Бельский. - Пулеметов! - Pвал воздух нестерпимый визг.
Крики стали невыносимыми, мне показалось, что еще немного и моя голова взорвется. – Стойте, - пытался крикнуть я. - Замолчите – Но вместо крика осилил лишь беззвучный шепот.
- Он против, - вдруг заметил Лаврик. – Интеллигент против. – Нехорошо, - оскалился Ося, а лицо Гены преобразилось радостной гримаской. – Патронов, винтовок! – вопил маленький псих.
- Я же предупреждал, - злобно ощетинился Бельский, - Истребим всех, интеллигентишко сраный. – Его жидкая бороденка встала дыбом, лицо поплыло и внезапно превратилось в рожу Оси. – Против народа прешь, гнида, - хрипел тот сквозь гнилые зубы. – В пыль сотрем, ****ь.
- Прочь, сволочи, - беззвучно прошептал я, грохнулся с табурета и проснулся. Обнаружил, что лежу на полу в доброй сажени от кровати. Видно во сне свалился, оттого и проснулся.
Ужасный сон, с той ночи чувство беды не покидает меня. Что за бесов видел я? Кто эти страшные рожи? Kакой несчастной страной они собрались править? Что за ужас скрыт от нас теченьем лет. Не может быть, чтобы это случилось в России. Спаси нас Боже.
Случайно взгляд упал на портрет Государя, подаренный мне в Царском. Ты знаешь, только ленивый не прошелся в адрес Николая Адександровича. Он де неумен, нерешителен, обидчив, не способен к управлению державой. Но Боже мой, какое у него интеллигентное, спокойное лицо. И эти мерзкие разбойничьи хари.
Вечером затопил сам нашу древнюю печку, думал о моих предках, об испытаниях, падших на их головы и о себе, грешнике. Представил, что однажды выйду я из нашего деревенского дворца, и в этот миг увижу над ним огонь, а под ним гранит всех моих грехов и заблуждений. И будто черный занавес вокруг усадьбы нашей сомкнулся, не достать рукой ни калитки, ни дотянуться до кустов малины. И суждено мне провести здесь остаток лет.
Спаси нас Господь Всеблагой и Милосердный.