Едем в поезде пятые сутки мимо чьих-то обжитых орбит.
Мой сосед то серьезно, то в шутку про любовниц своих говорит:
три цветочницы – три продавщицы из уездного города N,
где колючее небо ершится, и не сыщешь вовек перемен,
где унынием пахнут рассветы, одиночество, серость и грязь.
«Если женщины кем-то не спеты, – рассуждает сосед мой, смеясь, –
то черствеют их души и сохнут, как не съеденный вовремя хлеб».
Мчится поезд в осеннюю охру. Вечереет. И ветер свиреп.
«Эти встречи подчас полуночны, неуютны, всегда впопыхах».
Я молчу, представляю цветочниц, их тоску в утомлённых глазах.
Губы сжаты, усталые лица. Три фигуры, единая тень.
Им ночами, наверное, снится, добрый муж и орава детей.
Стылый воздух вагонами вспорот. Горизонт неподвижно-свинцов.
Остановка. Перрон. Энный город. И доносится запах цветов.