«...Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою...»
Есенин С.А.
Друг мой, друг мой
Мне очень и очень горько.
Я вдруг понял, что в лучшее верить глупо.
Посреди Петербурга в остолбеневшей Мойке
Учёный топит пакеты с частями трупа.
Как в программах про загибающийся запад,
В передачах со звонками в 911,
Уважаемый историк стоял громадой
И молоденькую аспирантку в реке топил.
К чёрту, ваши поиски оправданий!
К чёрту, что там думал мсье Пучков!
В чём есть смысл исторических препираний
Если вы защищаете нынешних мудаков?
Если вы оправдываете садистов,
И скрываете тьму их помыслов ото всех?
Будь он хоть тысячу раз атеистом,
Но в любой системе убийство - грех.
Если ты понимаешь, что что-то не так,
Что тебя распирают ужасные мысли,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире свинство!
...
Где-то плачет ночная зловещая птица,
Деревянные всадники сеют копытливый стук,
Чёрный человек в своей треуголке по полю мчится,
Чёрный человек представляется как наставник и друг.
Называй его «сир», у него миллиарды регалий,
Он немного надменен, но знаешь, с его то заслугами...
На его королевском мундире сплошь ордена и медали,
Все студентки грезят верными быть подругами...
Не знаю, не помню,
В какой-то столице:
В Питере может,
А может в Париже!
Жил император,
С больной поясницей,
С выцветшей печенью
И душою бесстыжей...
Был он изящен, носил пистолет,
Щупал курсисток, коньяк пил с клерками,
О нём восторгался весь интернет.
И вот, он в квартире. Смотрится в зеркало...
Отражением хмурится ряженный гость
И так мерзко глазищами косится,
А потом достаёт свою чёрную трость
И бросает в его переносицу...
"- Ах, положим, ошибся! Девица сама
Довела его до такого финала..."
Он писал исторические тома,
А вписался в историю криминала.
...
Друг мой, друг мой
Мне очень и очень страшно.
Я же тоже учился и верил в учителей.
Мне казалось что нет ничего прекрасней
Светом знаний вести за собой людей.
Я своих доцентов слушал благоговея,
И слова ловил, укладывая в мозгу.
Если кто из них окажется лиходеем,
Я же точно этого не снесу...
Мойка стерпит. В глубинах её давно уже свалка,
Жалко, вера в людей проваливается как твердь.
Друг мой, друг мой, мне очень и очень жарко
От того, что жизни нас учит смерть...