Говорят, что пишу я мужские стихи
и рифмую ударные слоги не так,
и размерен мой день от станка до сохи,
а мой молот в Дамаске стучит точно в такт.
Я логична. Для вас в этой логике суть,
ускользнет что-то тающее меж витрин.
И, наверно, меня никогда не спасут,
потому, что я плаваю, как дельфин.
Я притворством, возможно, взяла бы вас в плен,
снять бы маску и ласты, и – на лежак!
Но смотреть, и увидеть, – вам просто лень…
А жеманство претит мне, как сколотый лак.
Там, на озере рыбном сто омутов враз
грусть утянут туда, в завихрение дней.
Пряный вечер целителен и сероглаз,
но неверие ваше стократно серей.
Шпоры – мне, вам – карету, лакеев, пажей.
Не догоните, точно: то рысь, то галоп.
К югу клинья растаявших миражей,
сформированных сотней ошибок и проб.
Знать бы нам, что сегодня, а что всегда
будет правильным, должным и на века.
По обочинам – гравий и лебеда,
между рифм утекает живая вода,
и дорога в одну колею далека.
Мочь и делать – две утренние звезды.
Силой, выдержкой кован стальной клинок.
Мы не можем, но делаем, поскольку горды,
утоляя бездонную жажду дорог.
А пока я рифмую, сражаюсь, не жду,
потому, что меж звездами – тысячи лет.
…Мы ловили в глубинах морскую звезду
и надеялись все на войне уцелеть…