Когда тебе зима претила,
и снежный вой её и трепет,
твоё заостренное стило
точило только снежный лепет,
смеялось вволю, презирало,
не вызнав сути древней зим.
Твоё озлобленное жало
было шершавым и сухим.
… Мне, в это время, было сладко…
мне теплилось огнём свечи
над замусоленной тетрадкой,
когда – пиши или молчи…
И я, взбивая одеяло -
подтаявший, московский снег,
едва рождённая стояла.
И счастлива была навек.