Мир шатается табуретово,
что ни ночь, то всему конец.
Счастлив тот, кто не видит этого
и умет считать овец.
Остаётся лишь полуночиться,
как до боли фонарный Блок.
В тесном гробике одиночества
есть для кофия уголок,
для сосны оконного крестика
и желанья под синь TV
помереть на год или несколько,
не от скромности – от любви.
И когда отпустит – неведомо,
что ни ночь, то всему каюк.
Мир шатается табуретово
и блестит новолунный крюк.