Наталья Бедная
Из книги "Голоса поэтов России"
«НЕ ДОГОРАЙ, МОЯ ЛУЧИНА!..»
О книге стихов Николая Зиновьева
«Дождаться воскресения», Ростов-на-Дону, 2013
«Не догорай, моя лучина!..» – поэт Николай Зиновьев просит Бога помочь ему разобраться в себе, ибо: «Хожу как будто в темноте,//И Муза мне моя не внемлет.///Остались чувства только те,//Которых слово не объемлет».
Николай Александрович Зиновьев – поэт, наш современник, член Союза писателей России, член правления Союза писателей России, лауреат многих литературных премий, автор более двадцати поэтических сборников – родился на Кубани в станице Кореновской (ныне город Кореновск). Окончил ПТУ, станкостроительный техникум и филологический факультет Кубанского государственного университета.
В художественно-литературном издании Николая Зиновьева «Дождаться воскресения» раскрывается гражданская позиция поэта в момент жизненного перелома:
Ночи тьма сменилась светом,
На глазах сменилась власть.
Но заметьте, что при этом
Кровь ничья не пролилась.
Только песни птичьи льются
И в саду, и на лугу.
Я – поэт – из революций
Только эту чтить могу.
Стихи наполнены добрым отношением к людям и неутолимым желанием помочь тем, кому плохо: «А в моей душе для шалости//Нет ни желания, ни сил.//Она вся соткана из жалости//Ко всем, кто бед земных вкусил…» И это желание берёт начало ещё в детстве, воспоминания о котором предстают живой картиной («Мистика»): «Всем счастья и здоровья!//В степи встаёт рассвет.// Гоню пасти коров я,//И мне двенадцать лет…»
Мать поэта, Лидия Александровна, – учительница начальных классов, отец, Александр Дмитриевич, был рабочим. Из искреннего чувства благодарности близким рождается ощущение связи с ними и после их ухода и понимание тайны этого чуда:
Когда от боли никуда не деться,
Я вспоминаю своё детство,
Отца живого, его маму –
Родную бабушку мою.
И боль уходит мал-помалу.
Они давно уже в раю
И помогают мне оттуда.
Непостижима тайна чуда,
Не понаслышке говорю.
Видения детства посещают поэта, и незатихающая боль потери отца вновь пронзает его сердце («Видение»):
Вот старый пруд с рекой в соседстве,
Пищит кулик среди куги.
А по воде бегут круги
От камня, брошенного в детстве.
Слеза скользит по подбородку,
И вижу я – о боже мой! –
Под старой ивой нашу лодку,
И в ней стоит отец… живой.
Родители для Николая Зиновьева – это святое, и чувство сыновней любви переполняет его («Матери»):
Среди судьбы крутых излучин,
Блужданий духа и ума,
Я не скажу, что я измучен,
Но так устал я, слышишь, ма?
«Конечно, слышу», – отвечает,
С вязаньем сидя на скамье.
Она души во мне не чает.
Одна. Одна на всей земле.
На вечный вопрос, что же такое счастье, поэт даёт простой ответ («На родине»): «Пресловутого ждёшь счастья,//А оно в том, что ты жив//
И глядишь небеспричастно//На родные кроны ив…». Автор чувствует помощь своего ангела-хранителя: «Когда бессонными ночами//Пишу о том, как жизнь мудра,//Стоит мой ангел за плечами//И терпеливо ждёт утра…»
У Николая Зиновьева – самобытный голос. Это свидетельство недюжинного таланта. Уникального. Необыкновенного. Он у него – от родной земли: «…Я шагаю полем Диким –//Ничего себе пустырь!//Быть народу не великим//Не позволит эта ширь», от единения с русской природой: «Вот и осень собственной персоной//Серебром явилась на траве…» или: «Золотой, багряный, рдяный//Парк сегодня. Скоро снег…» («В осеннем парке»). Ощущая себя неотъемлемой частицей русских просторов, он не торопится соглашаться
с тем, что мир стал другим («На родине»):
Висит вязанка чеснока
На старом дедовском гвозде.
Безмерной жизни – на века –
Запаса больше нет нигде.
Он только здесь, в родном краю,
Где я хоть что-то, может, значу,
Но я об этом не пою,
А, как ни странно, плачу…
И поэт ищет утешения в своей печали там же, в родных местах: «Луна на ущербе и жизнь на ущербе.//Пойду расскажу свои беды все вербе.//Своими ветвями обнимет мне плечи,//Глядишь, и немножечко станет полегче.//Обоим: и вербе дуплистой, и мне…//А может, и даже ущербной луне».
Тёплые воспоминания в душе автора вызывает чистота юношеских отношений («Из былого»):
Мы с ней в тени акаций
Пьём тёплое вино.
Нам надо целоваться,
И мы идём в кино.
И ветра дуновенье,
И наш поход в кино,
И каждое мгновенье
Навек освящено.
Стихи Николая Зиновьева о любви отличаются нежностью,
чувственностью («Ещё раз про любовь»):
Халат накинула ты мой,
Тебя слегка знобило.
А то, что мне казалось тьмой,
Слепящим светом было.
На чашку кофе тень легла,
Дымилась сигарета.
А в синем сумраке угла
Дремала страсть, струилась Лета…
«Ещё раз о себе»: «Давно пишу стихи уже,//Навек прикован к лире.//И не душа темна – душе//Темно в подлунном мире». Каждый новый день волнует поэта своей непредсказуемостью: «Выйдешь на рассвете на крыльцо,//Небо
в облаках, как в образах,//И увидишь Родины лицо//Милое до слёз и всё в слезах» («Новый день»). Иной раз непредсказуем и он сам:
В зарослях орешника,
Там, где ветер спит,
На ладони грешника
Бабочка сидит.
Крылышки расправила,
Всё ей в мире так.
Что меня заставило
Резко сжать кулак?
И душа поэта ищет путь к свету: «Чтобы с радостью исконною//Жить,
а не существовать,//Обнести, что ль, дом иконою?//Да поможет Божья Мать» («Я весной пишу об осени…»).
Я не обман и не подделка.
Да, пусть не знамя я,
Пусть древко.
Но можно каждому понять:
Без древка знамя не поднять.
Николай Александрович – глубоко верующий православный человек. По его мысли, до революции Россия была малограмотна, но образована. Причём
в это слово он вкладывает особый смысл – каждый человек, включая абсолютно безграмотных крестьян, имел образ – образ Божий. И поэтому образование – это не просто сумма знаний, а стержень. И в его отсутствии у нас виноваты мы
сами: «Сотворил Господь мир Словом,//Под Его и жить покровом.//Но разрушили мы сами//Мир пустыми словесами».
В одном из интервью в ответ на вопрос о душе Николай Александрович рассказал о том, что учёные каким-то образом высчитали: средняя человеческая жизнь – 70 лет – в сравнении с вечностью длится всего лишь 0,2 секунды. И он уверен, что наша задача – хотя бы задуматься, зачем мы пришли в этот мир. У верующих людей есть понимание этого – для спасения души. Спасая свою душу, человек спасает и окружающих. Этому учит Библия. Истину поэт находит в церкви, в молитве («На воскресной службе»):
Дыханье чьё-то на плече,
Сегодня полон храм.
И воск стекает по свече,
Как слёзы по щекам.
С икон Спасителя глаза
Глядят в меня, как наяву.
В неделе эти два часа
Я, может, только и живу.
Быть поэтом, признаётся Николай Зиновьев, – очень тяжёлый удел. То, что он пишет, и видит во сне и наяву, и чувствует в мельчайших деталях, поэт берёт из своей души, затем облекая в слова:
Стихи должны быть с тайным смыслом,
Чтоб строчка каждая в них жгла.
И чтобы баба с коромыслом
К колодцу с песней тихо шла.
И чтоб в них не было печали,
И чтоб печалили до слёз,
И чтоб стояли за плечами
И смерть сама, и сам Христос,
Чтоб в них и плакалось и пелось,
И чтоб шумела в них листва,
И чтоб была в них неумелость –
Та, что превыше мастерства.
Каждое произведение поэта озарено божественным светом, там нет ничего случайного, а есть вера в русский народ («Ген победы»): «И всё ж, несмотря на все беды//И множество грустного,//Таится в крови ген победы//
У каждого русского…». Николай Зиновьев верит, что таящийся в нас ген победы опять загорится в сердцах.
Ты меня безрассудным не числи
И безумие мне не пророчь,
Если поиск спасительной мысли
Занимает и день мой, и ночь.
……………………………….
Ночь глядит сквозь квадратики стёкол.
Полетав со звезды на звезду,
Мысль, как на руку ловчего сокол,
Возвращается снова к Христу.
Вера в Бога даёт свободу – свободу духа, так необходимую человеку внутреннюю свободу, которая его организует и дисциплинирует («Благовест»):
Когда так небо бирюзово
И так медвяны облака,
Я словно слышу эхо зова
Издалека и свысока.
Чей голос душу мне тревожит?
Откуда он, такой родной?
Не может быть… Или быть может
То тихий зов души самой.
Сквозь мрак, рождённый злобным словом,
Сквозь кровь и месть, сквозь ложь и лесть
Она своим негромким звоном
Благую весть мне шлёт: «Я есть».
Смысл стихотворения «Обращение к Богу» совершенно иной, нежели можно было ожидать судя по названию. И то, что он его нашёл, вызывает чувство радости у автора:
Мир занят блудом и собой
И на Тебя взирает косо.
Но Ты, пожалуйста, не бойся.
Не бойся, я всегда с Тобой.
Сказал я это в тишине,
И мысль по свету полетела:
«Господь нуждается во мне,
Не только я в Нём».
Вот в чём дело!
Вот отчего душа запела.
Жизнь, подаренная человеку, приносит ему не только радость, но и боль («Православие»): «На планете меж людьми//Богом данной нет любви,//Всю безбожием скосили,//Нет её под облаками…//Разве только что в России,//Да и то лишь островками…». И пусть Богом данная любовь встречается лишь островками, надежда на воскресение у России есть. Будущее страны станет таким, каким мы его сделаем. И поэт оставляет «Завет сыну»:
Пусть твой путь пройдёт по рытвинам,
Это, сын мой, ничего.
Бойся только одного:
Трещин на щите молитвенном.
В жизни страшные есть вещи –
Сам поймёшь с теченьем лет.
Но страшнее и зловещей
Этих трещин в жизни нет.
Н. А. Зиновьев надеется, что искренность его патриотического чувства встретит понимание и поддержку у сограждан:
Пишу стихи свои я, чтоб
Стал русофилом русофоб.
Я знаю, это очень сложно,
Но, если в принципе возможно,
Готов писать я день и ночь,
С тем, чтоб стране своей помочь.
Готов собою пренебречь,
Чтоб только Родину сберечь.
Об этом, собственно, и речь.
На одной из творческих встреч в Краснодаре мне посчастливилось познакомиться с Николаем Александровичем Зиновьевым. Кроме стихов, которые оставили неизгладимое впечатление, поэт запомнился мне своей светлой улыбкой.
Лучина Николая Зиновьева горит ярким светом. Погружение в его стихи преображает нас, читателей, вселяет надежду на то, что будут гореть и наши лучины, хотя бы отражённым светом.
ФОТО: С Николаем Зиновьевым. 2013 год