Стоишь маленький, потерянный
среди щемящей тишины.
Стоишь, затаив дыхание.
До дому рукой подать.
А ты шевельнуться боишься, заледенела душонка, страх сковал плечи тугим обручем.
Соседи уже погасили свет. Назад не воротишься. Затемно утихли ребячьи забавы.
Колька с Маринкой уже, небось, уткнулись носами в тёплую белёную стену.
А ты стоишь.
Идти-то до дому три шага. Но после хлебно-медового духа соседской избы, уличная ноябрьская свежесть впивается в твоё тшедушное тельце жиденького человеческого детёныша.
Темнота слепит так, что в глазах уже не чёрно-синее, а жгучее серебро и мягкая расплывающаяса ржа...
И тут худенькая куртейка с плеч скользит на землю. Вздрагиваешь, наклоняешься, чтобы поднять её и замечаешь, что напротив светится кухонное окно, просвечивают салатовые задергушки. Баба Маша под вечер всегда затевает опару.
А наискось две тени вразвалочку движутся к ограде.
И вместе со зрением, ты обретаешь слух. И звуков становится так много!
У Альмы под мягким молочным брюшком копошатся щенки. Их семеро. Каждый норовит занять место получше. Смешные, мохнатые, они то похрюкивают мокрыми пёсьими носами, то взвизгивают от обиды на неуклюжего собрата. У деда Фёдора хрипит радио "Маяк". Для деда это главный товарищ и собеседник. "Патефона", - ласково называет дед старый, затёртый транзистор. Поздно ложится Фёдор, говорит сам с собой, вспоминает, что-то... И от его избы горько тянет самосадом.
Чуть дальше, через огород от бабы Маши весёлые шаромыжники свет не гасят никогда. У них дённо и нощно сменяются гости. Единственный боров-ёжик Кондрат у них вечно голодный. Вот и сейчас, когда всё в мире успокоилось, улеглось и притихло, Кондрат начал яростно тереться жёстким пятаком о трухлявую доску. Ещё немного и завизжит, будто режут, и заматерятся на него весёлые хозяйва, а может быть, дадут ему жидких помоев... Пофыркает недовольно кабанчик, почавкает без особого аппетита и уляжется в дальний угол на колючую солому.
Вот и дом твой. Жёлто-розовый тусклый квадратик - окно в летней кухне. Погаснет только тогда, когда все домочадцы вернутся. Бледно-голубым светится окно в доме. В большой комнате включён телевизор. У порога литровой эмалированной кружкой зачёрпываешь холодную воду из фляги. Жадно пьёшь и на цыпочках идёшь в спальню.
Под ватным одеялом другой мир. Между сном и явью умещаются мечты, желания, планы. Там же сменяются воспоминания. Ты такой маленький, но такой большой. В твоём сознании уже живёт опыт. А сколько ещё можно вместить. Ты спишь и растёшь во сне, тебе ещё предстоит наполняться будущим - ошибками, откровениями, переживаниями.
Завтра баня. Маринка с Колькой придут в гости и розовые, распаренные, пахнущие теплом и хвойным мылом заберутся к тебе под одеяло. И вы до утра будете шептаться и хохотать. После бани всегда так. И родители разрешают.