ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СВИРИСТЕЛЬ
Стынет лунный остов. Звёзды как монисто.
Правлю за погостом к елям серебристым.
Настом под полозья мне простор расстелен.
В чаще грянусь оземь — стану свиристелем.
Сок ядрён у клёнов. Плачет за овином,
Январём калёна, сладкая калина.
Полетим ватагой от рябин к омелам
Хвастаться отвагой воробьям несмелым.
В дом войду с мороза, обожжённый стужей:
— Что ты сразу в слёзы?! Или муж не нужен?
Растопляй-ка печку да звени ухватом.
Жизнь моя — копейка, незамысловата...
Вот бы стать богатым, хватким да весёлым,
Бражничать по хатам да гулять по сёлам.
Путь давно накатан. Надоело, братцы!
Может, нам со сватом на разбой податься?
Эх, посвиристелим! Сват — весёлый парень.
Бором запустелым с дамой едет барин.
Засапожник выну: — Поделись-ка лаской!
На сугробе стынут капли крови барской.
Из-под старой ели леший смотрит сумно:
— Что ж не пожалели, братцы, толстосума?
— Спьяну — лютый зверь я. На руки плесни-ка!
На крови созреет во бору брусника...
... Жалко, выдал случай.
Сват считал, что леший.
Сват — мужик везучий, он давно повешен.
— Спой, кандальный, что ли?
— Мы своё отпели...
Не поют в неволе больше свиристели.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВАРНАК
За стеной острога — злая зелень мая.
Дальняя дорога, сторона глухая.
Дикая природа — сопки да маньчжуры.
Тигры ночью бродят над рекой-Амуром.
Кончилась Россия — ни полей, ни пашен.
Скован, обессилен, сам себе я страшен.
С высоты утёсной в рек разливы — махом!
Грянуться бы оземь, обернуться птахой...
Смолоду любил я буйное веселье.
Дали мне бы крылья — глупым свиристелем
Я летал бы пьяным, спал да куролесил —
Сыт хмельным дурманом, тароват да весел.
Дружно, хоть несладко, жили мы с Натальей —
Семерых по лавкам завести мечтали,
Силы не жалея, промышлял извозом.
Зря дружил со сватом, вечно нетверёзым.
Сват мой был отчаян, слыл в селе смутьяном.
Барина случайно мы убили спьяну,
И — как заводилу — свата в петлю сразу.
Выжил я насилу, каторгой наказан.
Молод да приметен, приучился к нарам —
Кандалы да плети в каторгах недаром.
Много было спето песен под метели...
За зимою лето — годы полетели.
Разорвал мне душу журавлиный клёкот —
Никому не нужен я в краю далёком,
Сердце беспокоят криком птичьи стаи,
Изошёл тоскою по родным местам я.
Изревись белугой — дело не поправишь.
Ночь — моя подруга, а туман — товарищ.
Спите, караулы! Путь я выбрал долгий —
С берегов Амура по лесам до Волги.
... Вот село родное. На Покров — пороша.
Волком серым вою — дом давно заброшен.
По погосту тщетно я брожу, как пьяный.
Холмик неприметный позарос бурьяном.
Как жилось ей, милой, кто ж теперь узнает?
Увела в могилу лихоманка злая.
Головой качает леший из-под ели:
— Ты пошто в печали?
— Всё просвиристелил...
В тягости да скверне жить ещё так долго!
Мне б хоть каплю веры — я пошёл бы к Богу.
Я, виной измучен, в монастырь подался б...
Всё-таки везучим сват мой оказался.
Шепчет он, неладен:
— Жить — себе дороже!
Через балку в хате перекинь-ка вожжи.
В петлю, как Иуда — враз, и полетели!..
... Поживём покуда. Вожжи-то — истлели.