В Крым на отдых ездил я:
Там жила моя родня...
Несложный расчёт: получилось три года,
А в жизни нелёгкой не мал вышел срок.
Война разметала и нашу породу,
Судьба не поместится в несколько строк.
Не грезил о Крыме, не ездил в столицу
Учился и рос на уральской земле.
На фото разглядывал добрые лица,
И с матерью в двадцать приехал к родне.
Впервые в солёном проливе купался
Пока на паромы грузились вагоны.
Чрез Керчь в Феодосию поезд примчался.
Родными с тех пор числю эти перроны.
Теплынь полуночная пахла цветами,
Цикад стрекотанье в ушах по сей день.
И чёрного бархата ночь над садами.
И моря притихшего будто бы тень.
Никто не встречал нас, поэтому мама
Решила проехать сперва в Старый Крым.
"Победа" зелёная, образом странным,
Матрос за рулём был, как я, молодым.
Потом, когда ехали, я догадался:
Моряк отвозил коменданта домой,
И в часть на Федько мимо нас возвращался.
Решил подкалымить, бензин дармовой.
Приехали скоро: пустынна дорога.
До сакли татарской от парка мы шли.
Полвека прошло, не забуду порога,
Ступив за который, приют мы нашли.
А утром приехала баба Тамара
Проведать свою старокрымскую мать.
Сверкала улыбкой, пленила загаром.
Медовую сливу помог собирать.
И в этот же день путь проделан обратно,
На Шмидта, над портом, вошли на постой,
В дом тётки родной, жившей с мужем в пенатах.
Прабабку Татьяну увидел впервой.
Вначале в гостях неуютно мне было,
И город не знал, непривычна жара.
Но море на отдых меня вдохновило,
И южных ночей променад до утра.
Три дня изнывал я в Батальном от жара,
Где дед-агрономом, пшеницу растил,
Где ближе узнал и запомнил Тамару,
Позднее у их сыновей погостил.
Знакомство спонтанно моё состоялось:
С южанкой на пляже играл в волейбол.
Полночи во тьме на скамье целовались,
Под утро по спящему городу шёл.
Под звёздами долго лежал неподвижно,
В саду размышлял о прошедших часах.
Как быть? Не наставил в то время Всевышний.
Был прерван роман без укора в глазах.
Курсантом я был, ограниченным в средствах.
В пределах заявленных был гарнизон.
Ходил через центр на пляж по соседству,
Не дальше Стамболи, и в том был резон.
Спокойно, размеренно дни проходили
С родными общался, и рейд наблюдал:
Из порта подлодки в дозор уходили,
Кильватерный строй из линкоров стоял.
Сегодня огромный залив, как пустыня.
Лишь редко на траверзе мачты вдали.
И дикие пляжи застроены ныне.
Из прежних-маяк, что на мысе Ильи.
До выпуска год мне ещё оставался.
Военное дело в трудах постигал.
Влюбился, но с девушкой редко встречался.
И красный диплом, офицером я стал!
И в Крым я летел на успех окрылённый.
Всего лишь неделя, так мал этот срок.
В Гурзуфе ждала та, в какую влюблённый,
Не ведал тогда, что преследует рок.
В Гурзуф прикатил, и в тот час разминулся,
Не встретила рейс, и в толпе разошлись.
Бывает, в сомнения я окунулся.
Причины, возможно, не встретить нашлись.
Не встретила, знать охладела, не любит.
Теперь повернул бы оглобли назад.
Тогда порешил, что Всевышний рассудит.
Сам встретиться с ней несказанно был рад.
Нашёл под скалой домик с первой попытки
Хозяев не видно, присел на скамью.
Недолго скучал,-тут зазноба в калитку,
Смутившись смотрела на форму мою.
Сюрприз поднесла, не одна, а с подругой,
И та не одна, со студентом УПИ.
Где мне разместиться? С жильём было туго.
И мне бы тогда восвояси уйти.
Уехать к родне? Подыскать бы жилище,
Разрушить любви идеалы, мечты.
Не знал о Баркове, и кто был Мудищев.
Плевать на изменниц тогда с высоты.
Да, был я наивен и чист, был и скромен.
В саду под стеной уготован ночлег.
Не надо мне было дворцов и хоромин.
С любимой шалаш заменил мне ковчег.
С утра до обеда-на людях, на пляже,
В компании милой друзей я терпел.
В предгорье лужайка была эрмитажем
В тени кипарисов с Дианой был смел.
От глаз посторонних скрывал виноградник.
Прелюдия длилась в истоме телес.
И падало солнце, и в тихой прохладе
Струилось тепло от земли до небес.
На первых порах замирали в объятьях,
И был бесконечным сплошной поцелуй.
И вскоре нагою предстала, без платья.
Напором мустанга я к ней, не балуй!
Взбрыкнула тотчас подо мной кобылица.
Ни слова сказав, поднялась и ушла.
Остался на склоне. Загадка-девица.
Не стал выяснять, и обида прошла.
Под звёздами ночь коротал застывая.
Под утро согрелся: упали лучи.
На берег спустился, секрет наш скрывая.
Ни звука, ни слова, что было в ночи.
Случилась размолвка, но мы не расстались.
Прогулка над морем. О чём говорить?
Свернули с тропинки, в траве распластались.
В молчании скорбном. Как далее быть?
Ни я, ни она говорить не пытались.
В Артеке, поодаль звучали слова.
Недолго терзаниям длиться осталось.
Откроется позже другая глава.
***
Как прежде с утра до обеда купались.
Назавтра-последний свиданию срок.
Один только вечер, опять обнимались,
На вольную тему-любовный урок.
Сидели в тиши на скамейке в беседке,
Невольно погладил ей груди, живот.
Она потянулась, очнулась кокетка,
Отдаться готова, поспел девы плод!
Застала врасплох, подхватил, как добычу,
Понёс за калитку подальше от глаз.
Не ведал, как быть, для меня непривычно.
И только накидка со мной про запас.
Прохладной под нами трава оказалась.
Пыл мой остудила. Светила Луна.
Промолвила пассия, тихо призналась,
Что мог быть я мужем, она, что жена.
И лепет её довершил своё дело.
Меня успокоил, померкла звезда.
Не надо мне было терзаний и тела.
И сеять не стал: не моя борозда.
Зачем увлечённый любовной игрою,
Надеялся счастье своё обрести?
По жизни хотел повести за собою.
И совесть, и честь перед нею блюсти.
Мой путь-через тернии, стоика муки,
Ещё впереди о Голгофе рассказ.
Спасала Любовь, превозмог и разлуки.
Воспетый Гурзуф от оплошности спас!
Слепая любовь, что помехою стало?
Храню её письма, и память жива.
И всё-таки время, а срок был немалый.
Другому, не мне всю себя отдала.
***
Покидали Гурзуф:кончилась неделя.
Прерывался роман через год свиданий.
Не случилось уснуть нам в одной постели.
Ей домой, на Урал. Мне-удел скитаний.
Отпуск мой начался, не совсем, как грезил.
В Диньку верил, любил, избегал растленных.
В Феодосию, к родным ехал я не весел.
Не завёл я знакомств, не знавал измены.
Отдыхал у родни и душой, и телом.
С дедом в карты играл во дворе в тени.
И на службу потом ехал загорелым.
А пока наблюдал кораблей огни.
По аллеям гулял и по Галерейной.
У фонтана дышал запахами роз,
А потом кофе пил в лавке бакалейной,
И с годами к Кафе сердцем я прирос.
Пролетели деньки-офицерский отпуск.
С пересадкой в Москве путь мой пролегал.
Через Спасскую-в Кремль, не спросили пропуск.
На Соборной-впервой в древний храм попал.
Худа нет без добра: поезд мой умчался.
На вокзале пришлось ночку коротать.
И в столице в ту ночь с летом распрощался.
Через Кремль стольный град стал я познавать!
Ярославский вокзал был судьбой отмечен.
Уезжать, приезжать мне пришлось не раз.
На Урал, за Байкал, на Амур путь вечен.
На Архангельск-приказ, вышел ехать час.
Неизвестность, тайга, лоси да медведи.
Поезд скорый примчал в Берендея край.
И тогда я узнал, кто мои соседи:
Комсомол лес пилил, чифирил-читай.
Гарнизон был в тайге, так попал я в зону.
Космодромом поздней стали величать.
А пока начинал я на полигоне,
Оборону страны в дебрях укреплять.
Не такой представлял службу поначалу:
На площадке торчал сутками подряд.
Юбилейный Октябрь Родина встречала.
Мне не раз выпадал праздничный наряд.
Постигал суть вещей офицерской службы.
Повседневный познал каторжный сей труд.
Дорожил войсковой, настоящей дружбой.
Неприятно, когда попадался плут.
Помню их имена, помню подхалимов.
Нелегко в той среде было выживать,
И тогда вдохновлял взгляд моей любимой:
Между строк ощущал жизни благодать.
От письма до письма жил одной надеждой,
Потому не искал с женщинами встреч.
По морозной тайге, по дремучей, снежной,
Колеся вспоминал бабушку и печь.
Отдых-время на сон. Пролетал мгновенно.
Похудел, как Кощей, волчий аппетит.
Крест свой нёс, претерпел, память незабвенна.
И душа потому по сей день парит.
Так до марта дожил, а зима в разгаре.
Получил наконец милой письмецо,
Ничего не понять, пишет, как в угаре.
И туманно в письме каждое словцо.
Я почуял тогда, будь оно не ладно.
Командир разрешил отпуск в десять дней.
Самолётом в Свердловск-выяснить приватно,
Что случилось, как быть с прелестью моей?
Я свалился, как снег, для неё нежданно.
Пили, помнится мне, красное вино.
Разговор ни о чём, и потом спонтанно
Что женюсь я на ней, если суждено.
Предложил в брак вступить. Дина сразу в слёзы.
Ничего не пойму: не дала ответ.
Торопить я не стал. Сбудутся ли грёзы?
И представить не мог, что в шкафу-скелет.
Прогуляться пошли, снял в отеле номер.
Поднялись на этаж, в комнате уют.
О любви ни гу-гу, будто ближний помер.
В обстановке такой счастья не куют.
Не осталась со мной, проводил. Вернулся.
Ночевать одному мне не привыкать.
В голове не возник, и не шелохнулся
Об измене вопрос. Оставалось ждать.
День, другой пролетел, да прошли три ночи.
Я, как перст, отдыхал. Март, звенит капель.
После лекций встречал, с ней обедал впрочем.
Мать решил навестить. Вскоре улетел.
На носу женский день. Уговор о встрече,
Что приедет домой, к предкам погостить.
В Чебаркуль укатил к другу, пир был в вечер.
Без сомнений в любовь верил, что грустит.
Верил, ждёт. Не спешил. Праздник был в разгаре.
Дверь открыла сестра, за порог ступил,
А квартира пуста, не было и старых.
Разговор заказал, тут же позвонил.
-Не приеду, не жди-, слышен голос в трубке.
И замолк телефон, вынесен вердикт.
Через дюжину лет повстречал голубку.
Тот студент-её муж, в парке подтвердит.
Долго я в эту ночь не смыкал зеницы.
На Москву поезд ждал, плакала душа.
Я впервые любил, а она зарницей,
Мимо, всколзь, как гроза стороной прошла.
Наступила весна. Первомай зелёный.
И душа, как тайга, снова расцвела.
И спонтанно ожил, стал опять влюблённым.
В половодье река старый лёд смела!
2 ноября 2019-28 января 2020 Х.В.