Припадая мольбами к лицам,
осушая четвёртый баллон,
я пытаюсь найти Царицын,
но опять нахожу Вавилон.
И моими глазами вымок,
и моими надеждами стёк
нелюбезный Титовский рынок,
развитриненный на восток.
Всё по схеме: лезгинки, дойны,
и понтов, и огней парад,
но за Сити Второй Продольной
желтозубится Сталинград.
Запихавший худые крыши
под реликтовое дубьё,
он милее, роднее, ближе
до восторженной буквы Ё.
Он мигает остатками Солнца,
уходящего на покой.
Мы, наверное, уживёмся,
если будет на что и на кой,
если кончится пир Платона
с диалогами сам на сам,
чтоб дойти, наконец, до дома,
доползти к десяти часам.