Всё то, что я когда-то напишу,
уже не станет большим откровеньем,
пусть даже будут угли - ты не верь им,
всё гаснет, это только белый шум
в сравнении с заложенным началом,
с той памятью, которая за нас,
что не уступит место и не сдаст
ни возрасту, ни брошенным сигналам
от посторонних. Врут они, ведь так?
В сумятице всегда хранится только
невидимая, призрачная стойкость,
всё то, что для иных такой пустяк.
А для меня - основа. Словно пена,
на детство обречённые стихи,
немыслимые позже - так плохи! -
рожденье дали чувству. И рефреном:
«любовь застыла в лучшем из времён,
захвачена в момент её начала».
Пусть все твердят, как бесконечно мало
таких мгновений, - что до их имён?
Когда бы знали: тоненькая строчка
преображалась чуть не алтарём,
давала то, о чём всю жизнь поём,
немыслимой оставшись среди прочих.
И страх, и вечный будничный накал -
всё скроется в дыму четверостиший:
и тех, что ты когда-то написал,
и тех, что никогда уж не напишешь.