В манящей роскошью гостиной,
Под мягким солнцем из окна
В особняке жила Картина -
Жена достойного Шнура.
На Спас в небесной мастерской
Их Божьей волею связали.
Они сроднясь одной судьбой,
Семьёй вполне обычной стали.
Шнур был пленительно длинён,
Негруб, немножечко ленив.
Порой - заботлив и умён.
Всегда - надёжен и ревнив.
В Картине же цвела душа.
И, будучи пропорций чудных,
Была, как счастье, хороша,
С ума сводила и безумных.
В фамильный переехав дом,
Картина красотой блистала.
Все годы думала тайком:
Тому ль она женою стала?
Когда от прихотей своих
Ей не случалось насладиться,
Она на привязях других
В слезах мечтала очутиться.
Тончали узы денно, нощно.
Духовный разорвав союз,
Она ушла, почти нарочно,
Шнуру оставив лишь конфуз.
Кружилась в танце озорном
По жизни, тихо выцветая.
Мечтала часто об ином,
Ценить, что было не желая.
Потёрлись краски. Свет души
Померк и где-то растерялся.
Ей жизненный приют дарил
Уже чердак, но шарм остался.
К закату жизни ум был рад,
О том же сердце с грустью пело:
Кагда-то, много лет назад,
Она любовь в семье имела.
А Шнур в кругу друзей живал.
Жизнь всякие ткала сюрпризы.
Теперь рассудком понимал
Картины женские капризы.
Он рамам нравился ... тогда.
Но всякий раз с картин срезался.
И так, мельчая до шнурка,
В кладовке пыльной оказался.
В остатке доброй жизни той -
Немой тоски воспоминанья.
Любовь утрачена семьёй.
К чему пустые оправданья?
Неясно, что тому вина?
Родная привязь - клад и бремя!
Река не ценит берега
Пока их не обрушит Время.