Рожденье слова – это бред и муки,
и тяжкий труд, но тем итог ценней,
когда плывут его живые звуки
по лабиринтам памяти моей.
Как мост, как приоткрытое окно,
из прошлого в грядущее, оно.
Оно является и кажет гордый норов
созвучьями исторгнутых глаголов.
Над Покровом, над Спасом-на-Крови
убожества исполненной Земли,
в крови закат, как путь на эшафот.
Сюжет решён, но ясен ли исход?
Достаточно сказаться ни при чём,
как жертва обернётся палачом.
Всегда готовы плаха и мешок,
черёд настал - прими «на посошок»,
вздымай топор и, если что не так,
всё спишется на солнца яркий зрак,
плодящий человека и червей.
Закат в крови, и грозен туз бубей,
руби же, бей... и кайся за людей.
И новая скатилась голова,
и подтвердились вещие слова:
«Всех примирив, навек равняет Смерть».
Но где любовь, душа моя, ответь.
И, тайнами заветными дыша,
открылась мне бессмертная душа –
невинная Офелия, Марго,
Лилит, Кармен, Лаура и Бобо,
их воспевал в своих стихах поэт,
чтоб подтвердить, любви счастливой нет,
как вечной, впрочем, тоже. – Что же есть?-
Затмение, безумие, болезнь.
Ты болен тем недугом навсегда,
не правда ли? – О да, о да, о да!
Я болен тем, что много лет подряд
мне снится всё один и тот же сад.
В нём у пруда, в тени густых ракит,
цветут стихи для новых Маргарит.
Спокойствие, величие во всём;
в конце пустой аллеи старый дом
как будто ждёт кого-то в тишине,
и Слово бабочкой порхает в вышине.