Эпиграф
«На заборе видно чётко - здесь Поэт оставил след!
И не суетитесь тётки - всех опередил Поэт!
Выше всех он прыгнул метко - враз и вмиг - шедевр готов!
....То ль кобель оставил метку, то ль автограф от котов.»
Но судить не торопитесь – эк, вы сразу – не такой!
На распутье, словно витязь, в стреме он застрял рукой.
Это горе, так уж горе… Тут легенд пора писать,
Заждались Кавказски горы, слышны нартов голоса,
У поэта ж с перпеугу, словно каменный стоит –
Ничего не на подругу – стихотворный монолит!
Он застрял под сердцем где-то, как нежданное дитя…
Кто ж осеменил поэта? Знать – с любовью, не шутя!
Да, не шутят с чувством, братцы, вот такой вот форс-мажор…
Как теперь за дело браться? Токсикоз напал и жор,
И животик выпирает, в нём ногами кто-то бьёт…
И теперь уж не до рая, пьёт поэт то яд, то йод,
То слабительного пачку захомячит под коньяк,
И, боясь штаны испачкать, напряжёт во весь напряг
Мышцы ниже поясницы и морщины вдоль лица…
А потом ночами снится, будто он упал с крыльца
И… С высокого Эльбруса прямо в пропасть головой…
ГибискУсы да искУсы там ТАКИЕ… Ой-ё-ёй!
Расцветают экибаны, сплошь Мемозы и банзай,
Из-за острова Буяна выплывает дед Мазай.
Говорит Мазай поэту – Эй, мужик! Конец лови!
Выкладай какашку эту – и легендой назови.
И придёт мирская слава – хучь лопатой разгребай –
Знай, стучи себе по клаве! – так промолвил дед Мазай.
И, забрав конец обратно, берег лаптем оттолкнув,
Этот дедушка занятный курс направил на луну.
А поэт, прочистив ухо на Эльбрусовой тропе,
Закатил такой пир духа – весь Кавказ оторопел!
Нарты – взрослые, и дети, старики и молодёжь,
Приходили даже йети, что с берданки не убьёшь!
Но с детЯми и йетЯми общий он нашёл язык –
Где конфеткой, где костями – остальным шашлык-машлык.
И отныне и навеки, не утихнет тот азарт –
Песню петь о человеке по прозванью Гордый Нарт!
Если ж песнь не удаётся, черновик летит в камин.
Или – прям на дно колодца. Всё, товарищи. Аминь.
на фото Поэт с другом осматривают Кавказские горы.