Образ свой создавала сама,
Молодая красивая я.
Тут не надо большого ума,
Я любила лишь только себя.
Бархат кожи и тени ресниц,
Пухлость губ и упругость груди,
И фигура изящных границ,
Невозможно ведь мимо пройти.
И все это должно постареть,
Кожа сморщиться, пухлость уйти,
Я сгорбатиться и одряхлеть,
И такой к концу жизни ползти.
Я читала, что Грей Дориан,
Был красавцем, стареть не хотел.
Не пугаясь, что будет обман,
Обхитрить свою старость сумел.
Заключил он с кем нужно контракт,
И бессмертную душу свою,
Он легко поменял, не дурак.
На все то о чем я говорю.
Пил, гулял, и так жил много лет,
Не старел, не болел, не седел.
А старел у него лишь портрет,
И любить лишь себя он умел.
Говорилось в контракте о том,
Что других он не должен любить.
Вдруг забудет- полюбит, потом
Перестанет красавчиком быть.
Безупречен и холоден он,
Никого не желавший любить.
Ее встретил и был поражен,
И не смог уже больше забыть.
Полюбил он и вмиг постарел,
И красавицу ту потерял.
Он приблизиться к ней не посмел,
И лишь в письмах в любви уверял.
Для себя вывод сделала я,
Никого я не стану любить.
Ну а если полюбят меня,
Разрешу, любят пусть, так и быть.