Из Чикаго мы переместились на автобусе почти на триста километров южнее, в Индианаполис. Индианаполис буквально означает «Город Индиана». До заселения этой территории белыми на ней обитали индейские племена майами и делаваров. Теперь от них остались только названия. Столица штата Индиана, несмотря на февраль, встретила нас более тёплой, прямо-таки весенней погодой. Мы уже не кутались в пальто и шарфы и могли ходить без шапки. Это обстоятельство помогло нам лучше рассмотреть город, щироко раскинувшийся на равнине. Несколько пологих холмов и спокойная в своём течении река Уайт-Ривер дополняют его рельеф. В начале девяностых в Индианаполисе проживало немногим более 700 тысяч жителей. После Чикаго Индианаполис показался мне сравнительно маленьким и тихим городом. Так я себя чувствовал, когда из Москвы сразу же приезжал в Киев.
Высотных зданий в Индианаполисе немного. Преобладает одно, двух и трёхэтажная застройка. Хотя есть и более высокие здания. Этот факт не вдохновляет, но и не расстраивает горожан, которые ласково называют Индианаполис своей «большой деревней». Может быть, поэтому Индианаполис – крупнейший город США, не имеющий системы метро. Но на улицах города пешеходов почти не видно. Если в центре Чикаго довольно многолюдно, то здесь, можно сказать, пустынно. Жители передвигаются на общественном транспорте или на личных автомобилях. Это самое распространённое средство передвижения.
На новом месте нас ждали некоторые организационные изменения в нашей работы. В Чикаго мы проживали компактно в одном отеле, здесь же нас расселили по семьям. В определённом смысле это новшество оказалось полезным, поскольку открывалась возможность прямого и более близкого общения с американцами. Я и мой колега из Дрогобыча оказались в семье куратора нашей программы в Индианаполисе, профессора Роберта Харриса. Его дом находился на окраине города. Отсюда на профессорской машине мы каждое утро выдвигались на запланированные мероприятия. Ехать приходилось когда двадцать, когда тридцать минут. И всегда Роберт Харрис брал с собой кружку горячего кофе с откидной крышкой, чтобы опустошить её до приезда. Эта педантичность проявлялась и в работе. Нащ куратор ни на одно мероприятие не опоздал, и ни одно из них не сорвалось. Хотя наш график был не менее насыщенным, чем в Чикаго.
Однако сильных впечатлений осталось мало. Наверное, в этом есть своя закономерность. Чикаго настолько яркая звезда на небосклоне американского бизнеса, что по сравнению с ним другие города кажутся блеклыми. Индианаполис в этом плане вряд ли чем-то мог нас удивить. Но, чтобы вообще не обидеть Роберта Харриса и его команду, расскажу хотя бы о том, что нам узнать было полезно. Например, как работает американская школа. Многие из моих коллег, да и я сам, преподавали в школах, и нам было любопытно увидеть, что можно взять из американского опыта себе на вооружение.
Как выяснилось, никаких особых приёмов или методов у наших американских коллег нет. То, что они делают, не выходит за рамки общего образования, но хорошо сориентировано на рыночную среду. К такому выводу я пришёл после посещения известной в Индианаполисе частной средней школы с задачей образования подростков в возрасте от 14 до 17 лет.
В этой школе вопросы экономики искусно вкраплены в курсы литературы и географии. У нас это называется профориентацией. Применяется также система «Экономика без блокнота». О том, что это такое, нам рассказала одна из ведущих учителей школы, Лиза Фридс. В своём классе она ввела классные деньги и пустила их в оборот, с целью стимуляции детей в учёбе и поведении. В рамках школы эти деньги выполняли все функции настоящих. Однажды был случай, когда школьный чек матерью одного из учащихся был представлен в банк и… оплачен. Банковский служащий потом слёзно просил школу выкупить этот чек. Я думал, такие учителя-новаторы ценятся и имеют приличную зарплату. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что в частной школе платят меньше, чем в государственной (на 1/3, или примерно на 17 тысяч долларов в год).
Вопрос оплаты труда преподавателей в Америке волновал нас не случайно. Получая мизерную зарплату в Украине, мы надеялись, что с переходом на рыночные отношения наше материальное положение улучшится. В этом отношении Соединённые Штаты могли служить для нас ориентиром.
Как выяснилось, в США учителя/преподаватели имеют порядка 40-80 тысяч долларов в год. Столько же получают чиновники, полицейские. Для Украины это были фантастические деньги. Но по американским меркам такая зарплата считалась средней. Меньше, в пределах 17-20 тысяч, зарабатывали только бармены, повары, швеи, крупье и швейцары. В сравнении с этими категориями работников вузовские преподаватели, мои коллеги, выглядели богачами. Но если внимательно присмотреться и посчитать их расходы, то оказывается, что не такие уж они и богачи. Покажу это на примере семьи Роберта Харриса, у которого я жил.
Ко времени нашей встречи Роберт Харрис работал в Индианском Университете/Purdue University и имел звание Full Professor, или «полный профессор». В вузовской иерархии это «тяжеловес». Его зарплата достигала 110-115 тысяч долларов в год. Но Роберт Харрис не сразу вышел на такой уровень. Сначала он имел звание Assistant Professor ("помощник профессора") и имел в год 80 тысяч. Его жена работала в школе и получала 50 тысяч. Итого, 130 тысяч долларов годовой доход. При этом у них подрастал ребёнок школьного возраста. Суммарная налоговая ставка для такой семьи составляла приблизительно 35%. Иными словами, наша типичная для преподавательской среды семья имела чистыми 84,5 тысячи долларов в год.
Из этой суммы какая-то часть уходила на питание и медицинскую страховку. Самой большой статьёй расходов для молодой семьи оставались ежемесячные взносы и налог на недвижимость. Супруги купили поблизости от университета, где работал профессор, дом стоимостью 300 тысяч долларов (в пригороде Нью-Йорка такой же дом стоит 350 - 500 000). Как я мог убедиться, это был простенький каркасный домик, обшитый сайдингом. В сравнении с ним кирпичные дома «новых украинцев» выглядят настоящими дворцами. Как рассказывал Роберт Харрис, первоначальный взнос за его дом составлял 20 процентов от всей стоимости, но эти деньги были им выплачены ещё из прошлых доходов.
Кроме того, Харрисы платили за машину, взятую в кредит, за электричество, газ, воду, обогрев дома и вывоз мусора. Немалые деньги уходили на бензин, одежду, покупку мебели и разной бытовой техники. Сюда следует приплюсовать также траты на ребёнка. По мере его взросления эти траты росли. По оценкам профессора, его обязательные расходы составляли приблизительно 70 тысяч долларов в год. Располагаемых доходов, таким образом, оставалось $14-15 тысяч в год. Это не такая уж большая сумма, если иметь в виду ещё и поездку на отдых, какие-то покупки и другие незапланированные расходы.
Жить в кредит, как живут американцы, мне не очень улыбалось. При изменении конъюнктуры рынка зависимость от кредиторов может оказаться критической. В этом я и мои соотечественники смогли убедиться очень скоро, в 1998 году, когда начался финансово-экономический кризис. Те, кто нахватал кредитов, вынуждены были продавать свои квартиры и машины, и дома. А многие лишились и бизнеса. Но в Индианаполисе я только приглядывался к «буржуйской» жизни, стараясь критически оценивать её плюсы и минусы.
Перед нашим отъездом Роберт Харрис с женой пригласили меня с коллегой в ресторан.Входило ли это в программу нашего пребывания или было продиктовано соображениями гостеприимства, не знаю. Просмотрев меню, я заказал себе отбивную с картошкой и салатом, мой товарищ – цыплёнка табака на мангале. Наши хозяева предпочли что-то из китайской кухни. Мой заказ выполнили очень быстро, и пока я с апетитом поедал отбивную с картошкой, мой коллега вынужден был развлекаться разговором. Когда же ему, наконец, подали «chicken», нашему изумлению не было предела. Цыплёнок, которого предстояло съесть моему несчастному товарищу, был настолько велик, что тянул на хорошего гуся. Кончилось это тем, что поданная порция была съедена, в лучшем случае, наполовину. Остальное осталось лежать на тарелке. Когда же мы вышли из ресторана и начали садиться в машину, к нам с криком подбежал официант. В руке у него был какой-то пакет – как оказалось, с недоеденным «chicken». Это был наш первый опыт такого рода. В Америке не принято оставлять еду, коль за неё заплачено.