Не откажи, не откажи
в последней просьбе, умоляю!
Об остальных забудь, не знаю,
в сундук какой-нибудь сложи…
Я не просила бы, поверь,
но глупых мыслей вереница –
и не живётся мне, не спится…
Да что тут говорить теперь!
Нет в том особого вреда,
да и беды большой ни грамма,
как просто в до миноре гамма –
пустое всё и ерунда.
Мне не хотелось бы узнать
что тайно ты делился с нею
(я их тебе открыть робею!)
моими чувствами опять.
И учиняли суд словам,
и говорили, что фальшивлю,
и варварски придрались к стилю…
Да только суд чинить – не вам!
У долгой ночи краткий сон,
но я и в нём тебе писала…
Какая страсть стихи питала,
едва удерживая стон!
Ты не почувствовал, увы.
Не совпадает море с небом.
Не жив живой одним лишь хлебом.
В аду бесцелен глас молвы.
И я молю, услышит пусть
твоя душа молитву тоже –
почувствуй обнажённой кожей,
как в строчках страстно бьётся грусть!
Ведь если сердцем не читал,
не понял просьбы ты последней –
не смеха ради, не к обедне
был чувств божественных обвал.