И бродил я там часами,
По базару меж рядов,
Торговали где щенками
Бабы с видом хмурых вдов.
Родословных там в помине
Не видали отродясь,
Беспородными и ныне
Все торгуют не таясь.
А от глупеньких мордашек
Возникает рябь в глазах –
Те в коробках, кто помладше,
Или просто на руках.
Вдруг одна мордашка мило
Посмотрела на меня,
Как кольнула в сердце шилом.
Я решил: - Она – моя!
И спросил бабульку: - Сколько?
А она: - Бери за так.
Чтоб не сглазить, внучек, только
Заплати хотя б пятак.
Ей отдал немного денег,
Так…, на литр молока…
И принес домой в тот день я
Ростом с варежку щенка.
Масть чепрачная, с подпалом,
Неприлично куцый хвост,
С бархатистой шёрсткой, малым
Был её собачий рост.
Три щетинки непонятных
На спине торчали врозь,
Что-то бабка там невнятно
Про них буркнула мне вскользь:
- Отпадут, мол, родовые…,
И ушла, перекрестясь.
Дома рады все родные,
Что щенок пришелся в масть.
Возле ног вертелся шпулькой,
Вожаком признав жену,
Мы его назвали Жулькой,
Сам не помню – почему?
Подросла немного к лету.
«Родовыми», словно ёж,
Чумурудная Джульетта
Ощетинилась вся сплошь…
Дожила она достойно
Все собачьи дни свои.
Вспоминать вот только больно,
Как-никак, а член семьи!
До нее бывали суки,
Принимали их щенков.
Сердце жалось от разлуки –
Отдавали – мир таков.
Но верней, умней Джульетты
(наградил ведь бог умом)
У нас не было при этом
До неё, …да и потом…