1
Прозрачная, отчетливая, пронзительная печаль,
Разлитая в абсолютной голубизне чистого неба
Над просторной, оглушенной звенящим полуднем землей.
Последнее жгучее золото лучей,
Первое грустное золото листвы.
Робкие тени, прячущиеся в траве,
Ленивый ветер, поднимающий жар от земли.
Безмятежное благодушие стеклянной воды,
Слабо плещущей в ржавые балки понтона
Своей прохладной, зеленоватой волной.
Сколько спокойной неспешности, сколько простора в тебе,
Август, прощальное лето,
На долгом, роскошном излете твоем,
Благодетельный август, праздник самозабвенья!
Среди этих просторов, под голубым величием неба,
Окруженный широким привольным теплом и золотом света
И первой, настойчивой позолотой листвы, –
О август, август, я остаюсь один
С невероятной весною моих воспоминаний,
Навеки прошедшей – и ставшей вечной.
6 августа 1995
Санаторий «Урал»
2
С берез ссыпается листва,
В сухой траве шуршит, желтея.
И с каждым днем в свои права
Вступает осень всё смелее.
Еще по-прежнему жара
Влечет к блестящей ряби водной,
Но длительные вечера
Уже в осеннюю дремоту
И тишину погружены.
Тропинку покрывают тени,
И, неподвижнее стены,
Застыли сонные растенья.
Поля обожжены вдали
Заката заревом багровым,
И сумерки уже внесли
В палитру неба тон свинцовый –
Печали, холода, тоски.
Им предаешься поневоле,
Направив медленно шаги
В простор темнеющего поля.
Здесь сон и тишь. Осела пыль.
Всё ощутимее прохлада.
И, как забывшаяся быль,
Вновь всё в диковинку для взгляда –
И сумерки, и тишина,
И облака, и пыль дороги,
И замерших берез стена,
И берег озера отлогий.
А надо всем, освещены
Последним заревом заката, –
Края небес. Там диск луны
Взошел, как сумерек вожатый
И устроитель тишины.
6 августа 1995
Санаторий «Урал»
3
Безнадежно ожиданье,
Если сам не веришь чуду,
Даже крикнув на прощанье:
«Знай, что вечно помнить буду!»
Утешенья бесполезны
И смешны самообманы.
Краски в сумерках исчезли,
Очертания туманны.
Что ж надеяться на память?
В смене новых впечатлений
Прежний мир, как им упрямо
Ни живи, уйдет в забвенье.
Что б теперь связало нити?
Преданность? Мольба? Услуга?
Каждый день – невольный зритель
Отдаленья друг от друга.
Даль земного расстоянья,
Боль душевного томленья.
Вот и всё, что будет с нами,
Вот что принесет нам время.
И хоть это всё не ново,
Но поправить невозможно.
Вся надежда лишь на слово.
И она в итоге ложна?
6 августа 1995
Санаторий «Урал»
4
Суетных слов не надо
Перед бледным вечерним светом,
Накрытым влажной прохладой
Ускользающим странным летом.
Нарушить молчанье – напрасно:
Что тщетней такого поступка?
Счастье блаженно, прекрасно,
Мечтательно и недоступно.
6 августа 1995
Санаторий «Урал»
5
Задумчиво и одиноко
Скитайся неприютной тенью,
Истерзан властно и жестоко
Капризной волей вдохновенья.
Худой, растрепанный, угрюмый,
Как нелюдим, беги далече
От человеческого шума
К возвышенному строю речи.
Укройся в роще, где березы
Вечерним заревом объяты.
На берег выйди – там стрекозы
Пылают в мареве заката.
Полнеба с запада багрово.
Сгорают бледные минуты!
Но гнет тоски и муки слова
Здесь легче выносить, как будто.
7 августа 1995
Санаторий «Урал»
6
Вот сумерки, мой час любимый.
Туман над сонною равниной,
И ленты облачного дыма
Застлали неба половину.
Дорогой полевой машина,
Вздымая пыль, промчалась мимо,
И вновь всё стихло недвижимо.
На этот бледный вечер длинный
Взгляни, как я смотрю, Марина.
Вот озеро. Оно пустынно.
Сгустилась тень над островами,
Прохлада навевает нежность,
И влаги зыблется дыханье.
И только утками-нырками
Оживлена его безбрежность.
Как резки крик их и метанья!
Над потемневшей гладью водной
Стального, тусклого отлива
Завис печально свет бесплотный,
И очерк месяца пугливый,
Сквозь тучи лоскут прихотливый,
Меланхолично и дремотно
Блестит, как призрачное диво.
Вот мир, спокойный и свободный
И жаждой творчества счастливый.
Проходит неприметно лето
И дни его в сияньи света,
Но в сумерках еще открыты
Полей вечерние просторы,
Где только тишина избыток
Да одиночество поэта.
Продлись же, добрый год, в который
Так много счастья пережито
Неповторимого, и это
Угаснет в памяти не скоро,
Ведь счастье – вечности примета.
7 августа 1995
Санаторий «Урал»
7
Во всем безнадежность, а чем виноваты?
За что так мучительно-жгучи закаты,
Так пристальны злые лучи?
За прежнее счастье приходит расплата.
Пусты утешенья, тоска неохватна,
Глухая – кричи не кричи.
7 августа 1995
Санаторий «Урал»
8
Уже подходит осень осторожно.
Листы берез желтеют день за днем
И осыпью лежат в пыли дорожной,
А небо наполняется дождем.
И ветер в бледных сумерках тревожно
Коснулся вод медлительным крылом.
Растет печаль, и тишина кругом.
И хоть былое счастье невозможно –
Есть утешенье в памяти о нем.
Пусть зримым воплощением разлуки
Блуждают тени в гаснущей округе,
И высь гнетет, и ближе холода,
Пусть дней у лета остается мало, –
Всё, что когда-то в нем очаровало,
Теперь, вдали, еще дороже стало –
Хотя бы тем, что скрылось навсегда.
8 августа 1995
Санаторий «Урал»
9
Иссякнут дни. Начнется осень. Лето
Укроется в задумчивой дали,
На самом дне воспоминаний, где-то
На еле зримом рубеже земли.
Когда к тебе слова мои дошли,
То дней минувших отголосок это.
Останутся ль, как эхо, без ответа,
Как жухлый лист, затерянный в пыли?
Я верю, нет! Ведь это возвратился
Из сумрака тобой зажженный свет,
Твой образ сквозь забвенья плен пробился.
И в начинающемся ходе лет
Нигде не затерялся, не размылся,
Но проступил отчетливей твой след.
8 августа 1995
Санаторий «Урал»
10
День полон нудной суетой,
Чью бестолочь не утолочь.
Ему не по пути с мечтой,
Он тщетен. Но всегда есть ночь!
В ее укромной, чуткой тьме
Даны нам тайные права:
Всё, что в душе и на уме, –
Понять и воплотить в слова,
Рассеять будней тусклый бред,
Мир из небытия воззвать
И всё, чему названья нет.
Одним дыханьем передать.
Пусть жизнь напрасна! Не беда,
Что дни мои обречены,
Что гибнут зря... Есть ночь всегда,
Дар забытья и тишины.
И я уверен – ночь придет,
Смягчит, утешит, ободрит
И с недоступностью высот
Стремленья духа породнит.
8 августа 1995
Санаторий «Урал»
11–14
Вечерние сонеты
I
Тихий, медленный закат
Затушеван облаками.
В них, как будто в строгой раме,
Поздние лучи горят,
Отливая янтарями.
Рощи белоствольный ряд
И низины с камышами,
Отраженные, лежат
В зеркале озерных вод,
Достигая середины.
Рябь слегка дробит картину:
Ветер ли слегка дохнет
Иль флотилиею длинной
Стая уток проплывет.
II
Трав увядших аромат
Смешан с ласковой прохладой.
Тишь в полях. Деревья спят –
Вьющихся дорог оградой
Даль спокойную хранят
От задумчивого взгляда,
От блужданья наугад.
Им свидетелей не надо.
Как прозрачна тишина! –
Безмятежна и просторна.
Нота комара слышна,
Льющаяся столь упорно,
Словно бедная струна,
Прихоти смычка покорна.
III
По сухой траве шагов
Шорох чутко различая,
Резкий всплеск у берегов
Поднимают крылья чаек;
Сто стремительных кругов
Над водой, и нескончаем
Клич их – хриплый и печальный,
Жалующийся без слов.
Успокойтесь! Я для вас
Не опасен, одиноко
Проходя в вечерний час
Подле озера. С востока
Тучи наползают боком.
И закат почти угас.
Всё скрывается от глаз
Сумеречной поволокой.
IV
Вдруг нежданно, как удар,
Заметались по дороге
Вспышки близоруких фар,
Выхватив из тьмы в тревоге,
Как из власти смутных чар,
Пробегающие ноги
Вспугнутых берез и строгий
Очерк теневых их пар.
Жесткое шуршанье шин,
Рев раскатистых моторов
Проезжающих машин
Разорвали сон просторов.
От корней и до вершин,
Роща вздрогнула в упор, и
Хоть пейзаж и недвижим,
Успокоится не скоро.
9 августа 1995
Санаторий «Урал»
15–16
Сонеты в расставании
I
Начала осени тоска
И года медленный излет.
Пора прощания близка,
И скоро этот час придет.
Загромоздили облака
Весь потускневший небосвод.
Ползут дожди издалека,
Дохнуло холодом с высот.
Опять ненастная заря,
Полнеба кровью обагря,
Сгорая, клонится во мглу.
Оцепенение легло.
И неужели всё ушло,
Что близко сердцу моему?
II
Не может быть! Нет, ни одной
Отрадной прошлого черты
Не скрыто ненавистной мглой.
Доныне солнце красоты
Сияет в небе надо мной,
И все обращены мечты,
Как прежде, лишь к тебе одной,
И отсветы в душе чисты.
Что могут эти холода
И вялость угасанья дней,
Когда живет в душе моей
Весна – отныне навсегда.
И память верностью тверда:
Чем сокровенней, тем светлей.
10 августа 1995
Санаторий «Урал»
17
Светило странником усталым,
Окрасив поднебесье алым,
Сошло в тиши
За дали крайнюю границу,
Где лес вершинами острится,
За рубежи
Непостигаемых просторов –
Полей, озер и косогоров,
Глухих дорог,
Куда закатный луч прощальный
В последний, грустный миг печальный
Пролиться смог.
Желтеют неуклонно листья,
И тяжкой синевой нависли
Гряды тугих
Суровых туч, уже осенних.
Весь дольний мир по принужденью
Угас и стих.
Тоска в смирении природы.
Озерные чернеют воды,
И волн полки
Однообразной рябью смутной,
Шумя, бегут ежеминутно
На тростники.
А сумрак над пустыней водной
Расплылся пеленой холодной,
От глаз укрыв
Другого берега приметы.
Кончается бессильно лето.
Излом, надрыв.
И не оспорить приговора:
Лишились сумерки простора,
А дни тепла.
И не найти душе опору:
Все чувства затаились в норах.
Мир облик поменяет скоро –
Пора пришла.
10 августа 1995
Санаторий «Урал»
18
Вечерняя истома опять зовет из дома
К просторам, на закат.
И сладость вдохновенья мучительно-знакома,
И ей снова рад.
Неверность освещенья. Округа без движенья,
Лишь тени поползли,
Скрываясь от заката, и вслед за солнцем зренье
Скользит на край земли.
В багряном, дальнем свете огнем объяты ветви
И каплями блестят.
Вечерний дождь пролился, и свежей влаги ветер
Разносит аромат.
В палитре неба краски пронзительно прекрасны,
Прозрачны и чисты.
Лучи к стволам прильнули и с вкрадчивою лаской
Ложатся на листы.
И широко в разбеге на краткий миг на небе
Застыли облака,
И в проясненной дали – мечтанье о ночлеге,
И нежность так легка.
10 августа 1995
Санаторий «Урал»
19
Действительно, на свете всё напрасно,
Но правда в том, что всё неповторимо.
Отчаянье уже давно бесстрастно,
А память вечно заново творима.
И всё до самого конца неясно,
Пока мы жизнью каждый миг теснимы.
Но только так мучительно-прекрасно
То, что еще единственно любимо:
Восторг, печаль, и трепетность, и нежность,
Страсть, вдохновенье, радость и страданье,
И понимаемая неизбежность
Не принимаемого расставанья,
И пустота в душе, и безнадежность,
И вера в благодать воспоминанья,
Покой и тишина – и вдруг поспешность
Смешного, бестолкового посланья.
А дальше ожидание ответа,
Знакомое – забытое – волненье,
Как будто ускользающего лета
Вновь оживают лучшие мгновенья,
Как будто вновь, в потоке чистом света,
Всегда пленительное появленье
Прекрасного лица. И счастье это –
Восторженной души преображенье.
11 августа 1995
Санаторий «Урал»
20
Немая озера равнина –
Как первый, белый лист в тетради.
И прикоснуться к этой глади
Робеет ветер, без причины
Не смея тронуть рябью, дрожью,
Нетвердою строкой, помаркой.
Невольной и ненужной ложью
Ее безмолвья призрак яркий
В закатном полусне затишья,
В час приближения покоя,
Когда стремления излишни
Простор зашифровать строкою.
11 августа 1995
Санаторий «Урал»
21
Быть может, вечность – это вечер,
Спокойный август на закате,
Дня уходящего усталость.
Случайный миг заполнить нечем,
Но позабыться – сил не хватит
Душе тревожной, и осталось
Теперь уже совсем не много,
Но так отчетливо и просто:
Идти по меркнущей равнине
Вдали от полевой дороги,
Вдыхать прохладный, сонный воздух –
Он в грудь твою вошел отныне,
Сминать ногой сухие травы
И ощущать их запах горький,
Смотреть на их косые тени,
И знать – ни счастья нет, ни славы,
Ни гнева, ни тоски, а только
Успокоенье и забвенье,
Где сотни лет – одна минута,
А миг заветный – бесконечность,
И тщетно требовать ответа
Зачем и почему, – как будто
Для всех нас не настанет вечность
И нам не безразлично это.
11 августа 1995
Санаторий «Урал»
22
Вечер. Дождь. Сырые листья.
Сочно вымокшие травы.
Рыхло небеса нависли,
Тяжелы и величавы.
Все укромные тропинки
Четче и чернее стали.
Перемешаны хвоинки
С желтою пожухлой палью.
Света бледные остатки
Просочились на поляну.
Капли бьют в брезент палатки.
Язычок костра-смутьяна
Пляшет в буйном своевольи,
Но дымок простерся робко.
На жердинке между кольев –
Крытый котелок с похлебкой.
Кирпичами круг обложен,
За скамейку – ствол упавший.
И в палатке у подножья
Трех берез ни дождь не страшен,
Ни унылый, долгий вечер,
Ни промозглая погода.
И сравнить на свете не с чем
Это братство и свободу.
Пусть колотят струйки мерно,
Пусть сгущается ненастье.
Мы – все вместе, и, наверно,
Это и зовется счастьем.
12 августа 1995
Санаторий «Урал»
23
Через просветы стволов –
Озера ясная гладь,
Меркнущая тишина.
Просто, без мыслей и слов,
Крепко запомнив, обнять
Хочется взглядом сполна.
Просто смотреть в забытьи
На онемевшую даль,
Плавный овал берегов,
Переживанья свои –
Нежность, усталость, печаль –
В сердце впуская без слов.
13 августа 1995
Санаторий «Урал»
24
Округа сумраком затронута слегка,
От этого тона и смутны, и невзрачны.
Проходит луч с трудом сквозь облака,
Как через дым табачный.
Последнее тепло бежало на закат,
Багровым заревом пылающий зловеще.
А вихрь, порывистой свободе рад,
Листвой в лицо наотмашь хлещет.
Прощай, напрасный день! Тщетой опустошен,
Наполнен грустью и неясною тревогой,
Ты забытью бессильно обречен
И в недра ночи сходишь понемногу.
14 августа 1995
Санаторий «Урал»
25
От дыханья близкой осени
Паутинкой истончаются
Дни в печали; наливается
Поднебесье влажной просинью.
Наступает увядание
Листьев, трав, живой материи.
Близость и тепло потеряны,
Распахнулись расстояния.
Воцарилось запустение.
Хмурой зябкостью окованы,
Волны темные, свинцовые
Расстелились без движения.
Что-то слабое, усталое
В бледном освещеньи вечера.
В гуле ветра – человеческий
Голос, полный тихой жалобы.
Знак безвольный замирания,
Робкого смиренья с участью,
Не упорствуя, не мучаясь,
Лишь вздыхая на прощание.
14 августа 1995
Санаторий «Урал»
26
Ну для чего, зачем
Ждать, вспоминать, грустить?
Ведь всё равно ни с кем
Свой путь не разделить.
На что же заменить
Томленья смутный плен?
Не сгладить, не избыть,
Не вытравить совсем.
Тот образ – как намек
На счастье лучших дней.
Чем более далек,
Тем, видимо, больней.
Есть в сердце уголок,
Принадлежащий ей,
Лишь ей. Но есть ли прок
В подпитке миражей?
14 августа 1995
Санаторий «Урал»
27
Вечер. Покой. Опустела дорога.
Серое облако реявшей пыли
Вяло поникло. И сумерки строго,
Выйдя из рощиц, к полям подступили.
Гаснет медлительно сполох закатный
В темной дали. Тишина неподвижна.
Бледных небес тишина необъятна,
Невыразима и непостижна.
14 августа 1995
Санаторий «Урал»
28
Непрестанная пытка, надуманный труд,
Беспокойства нелепый оброк.
И хоть ясно – не прав, но что сделаешь тут?
Ни насмешка, ни ругань не впрок.
Труд с пожизненной каторгой горечь роднит,
Боль гнездится под куполом лба,
Но по жизни ведет и от срыва хранит –
То ли молодость, то ли судьба.
Утешенье за всё – незатейливый дар
Да случайное эхо. Ну, что ж,
От созвучия рифм, их сочетанных пар
Пробирает азартная дрожь.
И не надо других, пусть и лучших, даров,
Кроме чистого чуда листа,
Остановки мгновений при помощи слов,
Где скольжение строк – неспроста.
Вот поэтому лишь, по причине такой
Несерьезных, согласен, причуд, –
Недоступен вовек благодатный покой,
Непрерывен сомнительный труд.
15 августа 1995
Санаторий «Урал»
29
Трио и квартет
Судьбу мою озвучили три О:
Одиночество, отчуждение, отчаяние.
Но всё-таки жду четвертого голоса –
Обновления.
16 августа 1995
Санаторий «Урал»
30
Настанет день тоскливого бессилья,
И станет мир едва переносим.
Как будто толщей мелкой, плотной пыли,
Почувствуешь себя подмятым им.
Глаза застелет пеленой туманной,
И тяжестью нальется голова.
Но вдруг, среди томления, нежданно
Придут необходимые слова.
И дня невоплотившегося мука,
И тягостность слепого бытия
Окажутся единственной порукой
Того, что искренна печаль твоя.
А всё, что выплеснулось на бумагу,
Что рождено из косной немоты,
Сумеет передать твои черты,
И даже боль пойдет душе во благо.
17 августа 1995
Санаторий «Урал»
31
Еще я не зачислен в балагуры,
Но и надменных поз не выношу.
Мне в жизни смысл один: литература,
И вот, пока живу – пишу.
А для чего? Наверное, ответа
Дать самому себе я не смогу.
Здесь не прельщенье лаврами поэта,
А мука в замкнутом кругу.
И чтобы вырываться – посредством слова,
Сгорания на внутреннем огне, –
Я всё отдам, ведь ничего другого
Всерьез не надо в жизни мне.
17 августа 1995
Санаторий «Урал»
32
Как хорошо по вечерам
В тиши гуляется, бормочется.
Но это – не любовь к мечтам,
Скорей привычка к одиночеству.
И внемлют сумерки речам,
Не разделяя их пророчества.
18 августа 1995
Санаторий «Урал»
33
Веет холодом от вод.
Груда облаков ползет.
Плотной синевой подмят
Бледно-розовый закат.
Медленно темнеет лес.
Крыльев уток резкий всплеск
Возле берега сквозь сон
Хвойным эхом отражен.
С края неба, как всегда,
Робко вспыхнула звезда,
Остротой тревожа глаз
В чуткий сумеречный час.
Вяло выплыла луна,
Желтовата и мутна,
И взошла на высоту,
Лишь сгущая темноту.
18 августа 1995
Санаторий «Урал»
34
Снова восхитительный закат,
Утешенье от земных досад.
Розовые, красные тона,
А за ними сумрак, тишина,
А за ними острых звезд игра,
И дымок, и дальний блеск костра.
Влажная и вкрадчивая мгла
Августовской ночи подползла.
Месяца туманящийся лик
Над равниной озера поник,
Словно воплощенная тоска.
И сомкнулись хмуро берега.
Грусть в душе. Но все равно закат
Примиряет с тягостью утрат
Лучших дней, угасшего тепла
И эпохи счастья, что прошла.
Затянулись сумраком пути.
Бледное мерцанье впереди.
Розовые, красные тона,
Замирающая тишина.
Но пейзаж вечерний не грустит,
Он не знает боли и обид,
Словно это так и быть должно
Наперед судьбой предрешено,
Словно ничего другого нет –
Только этот бледный, слабый свет,
Пляшущие искры костерка
И невыразимая тоска.
19 августа 1995
Санаторий «Урал»
35
Расставание? Нет расставаний!
Есть особая жизнь у души,
Что не требует жестов, признаний,
Продолжаясь незримо в тиши.
Милый образ далекой любимой
Сохранится прекрасной мечтой.
Пусть мгновенья уносятся мимо,
Но останется вечность со мной –
Вечность чувств, благодарности вечность,
Вечность памяти, вечность любви.
Вот откуда та нежность, сердечность,
Что в стихи проникают мои.
В ней залог совершенного слова,
Отраженье глубин бытия,
В ней бессмертного счастья основа,
Ею жизнь оправдалась моя.
19 августа 1995
Санаторий «Урал»
36
Что прошло – не исчезло. Память
Продолжает дарить и ранить,
Огорчать, но от зла беречь,
Подвергая всё приговору,
Средь отчаянья дав опору,
Превращая в исповедь речь.
Что прошло – не кануло в Лету.
В день грядущий пойдем по следу
Наших юных, давних дорог.
Вот когда пришло осознанье,
Всех чудес, происшедших с нами.
День сегодняшний – их итог.
Жизнь таинственна. Жизнь чудесна!
И любому мгновенью место
Непременно найдется в ней:
Через годы станет понятен
Их узор мозаичных пятен,
Воплощенный в картину дней.
И вся жизнь – ее расшифровка,
Ожиданье и подготовка
К проясненью былых чудес.
Нас ведет благодати сила,
Потому – из того, что было,
Вдохновляло нас, нам светило, –
Ни единый миг не исчез.
19 августа 1995
Санаторий «Урал»
37
К отправленья в дальнюю дорогу
Надо быть готовым каждый миг.
А надежды... много ль проку в них?
Что успелось, то и слава богу!
Это всё – лишь черновик, намек,
Путанный конспект переживаний.
Болтовня, случайное признанье,
Затерявшееся между строк.
Все живем у смерти мы под игом,
А что пережили на веку,
Побеждая смертную тоску, –
Всё проверится последним мигом.
20 августа 1995
Санаторий «Урал»
38
Фонарей во мраке
Черном и беззвёздном
Тайнописи знаки,
Огневые гроздья.
Вечер предосенний,
Хмуро-молчаливый,
Светом их рассеян,
Съежился пугливо,
Затаясь коварно,
Обступил снаружи.
Нимбом лучезарным
Светятся наддужья.
Возле темных окон
Города (уснул он)
Высясь одиноко
Строгим караулом,
Фонари бесстрастно
Со столбов железных
До утра – напрасно –
Светят – бесполезно.
21 августа 1995
Санаторий «Урал»
39
Полоска заката,
Теряясь во мгле,
Пугливо прижата,
К холодной земле.
Как кисти Лоррена,
Сквозя на просвет,
Деревьев смиренно
Застыл силуэт.
Ажурные кроны
Парадно-круглы,
Рисуясь бессонно
В плену полумглы.
И в облачном дыме,
Как плотный навес,
Поникла над ними
Равнина небес.
В округе темнеет,
Но долго, в упор
Приблизясь, чернеет
Ветвистый узор.
На фоне заката
И сумрачной мглы
Стоят, как солдаты
Недвижно стволы.
И ветреный вечер,
Безлюдия страж,
С тоской человечьей
Глядит на пейзаж.
21 августа 1995
Санаторий «Урал»
40
Не жалей об утрате
Обманувшей мечты,
Призывая к расплате
С тем, что – кстати ль, некстати –
Исповедовал ты.
Ясность снова вернется,
И притупится грусть.
Но, как ни повернется
Жизнь, а горечь придется
Затвердить наизусть.
21 августа 1995
Санаторий «Урал»
41
Пугают сумерки и одиночество,
Когда в зловещей тишине
Все предрассудки, все пророчества
Отчетливей и ближе мне.
И в суеверном страхе, истово,
Спеша заговорить его,
Я спешно начинаю мысленно
Неведомо кому письмо,
Чтоб нервно, взлетами и срывами,
Метаньями от света к темноте,
В тяжелый час душа тоскливая
Себя узнала на листе.
22 августа 1995
Санаторий «Урал»
42
Золото заката,
Серебро берез.
Пестрые заплаты
Средь зеленых кос.
Сомкнутые травы
В спутанных тенях.
Месяца лукавый
Промельк в облаках.
Зыбкое струенье
Молчаливых вод.
Уток в отдаленьи
Стайка проплывет.
Потемневший берег
В сумрачном плену.
Луч скользящий мерит
Далей глубину
И, сливаясь с сонной
Топкой стороной,
Гаснет, поглощенный
Мглой и тишиной.
22 августа 1995
Санаторий «Урал»
43
Сегодня на ум мне приходит
Одна только блажь и тоска,
И боль полукружьем обводит
Весь лоб от виска до виска,
И раненой птицею бьется
Тревожная мысль, но понять
Никак ее не удается,
Да просто хотя бы поймать.
И снова по мертвому кругу
Хожу от угла до стены,
Терпя ненавистную муку –
Усталость, отчаянье, скуку,
Которым слова не нужны.
22 августа 1995
Санаторий «Урал»
44
Внешние приметы
Красоты и стати,
Кажется, согреты
Тайною печатью
Внутреннего чувства,
Скрытого волненья.
Безотчетно-грустно
Взгляда выраженье.
Но уста покорны
Трепету улыбки,
И волной упорной
Вьются пряди гибко.
И с внезапной силой
Безнадежной страсти
Вдруг поверишь в милый,
Дивный призрак счастья.
22 августа 1995
Санаторий «Урал»
45
Я верю в разлуку. А что остается
Еще мне для честной, негаснущей веры?
Прорвется ли голос мой вдаль, отзовется ль
Ответное эхо из дали безмерной?
И чем я наполню пространство и время –
Печальным ли отсветом, тенью былого,
Сумятицей чувств и сомненьями всеми,
Их бредом, который не выразит слово?
Пытливой, отчаянной жадностью взгляда
В стремленьи вобрать этих далей безбрежность,
Чернильною строчкой – с надрывом, с надсадой
Несущей на лист одинокую нежность?
22 августа 1995
Санаторий «Урал»
46
Всё, как быть должно: почти стихи –
Полумысли, полуоткровенья,
Заговор от страха и тоски,
Жалкая мольба о сохраненьи
Даже муки этих бедных дней,
Тягостной тщеты существованья,
Грустной жизни – лишь за то, что ей
Нет другого оправданья.
23 августа 1995
Санаторий «Урал»
47
Что это? Намек? Остереженье?
Скрытая угроза? Не пойму.
Только дней замедлилось теченье,
Тяжелеют все по одному,
Меркнут, и в напрасном их просторе
Видится яснее с каждым днем
Голое, заброшенное поле
Под скупым рассеянным дождем.
23 августа 1995
Санаторий «Урал»
48
Обратиться к земному,
Пока сами не стали безмолвной землей, –
Вот задача поэтов.
Но для этого надо переступить через себя,
Выйти за рамки обыденной жизни:
За грань отчаяния,
За порог надежды.
23 августа 1995
Санаторий «Урал»
49
Вслед железному стуку колес
Встрепенулось, в тоске сорвалось –
Возглас с отзвуком хлынувших слез,
Строки, ринувшиеся вразброс,
Обернувшись письмом на лету,
Вслед, вдогонку, во тьму, в пустоту,
Каменея, мертвясь на лету:
«Помню, верю, смиряюсь, но жду
Хоть намека, хоть знака в ответ –
Сохранился, не стерся ли след?
Иль, сквозь сумрак немеющих лет,
Только холод... и меркнущий свет?»
23 августа 1995
Санаторий «Урал»
50
На песчаном мыске
Возле кромки воды
Бродит вечер в тоске,
Разбирая следы
На промокшем песке.
И, предвестьем беды,
Ночь плывет по реке
С видным из темноты
Острым клином в руке.
24 августа 1995
Санаторий «Урал»