Разрушил сам, теперь неважно,
Что скажет мне святой отец.
Я грешен и жесток, и сажей
Пишу на стенах я: «****ец».
Настал ****ец моей любимой,
И на руках лишь кровь моя.
Ты для меня была родимой —
Осталась в сердце лишь зола.
Приди, скажи: «Вернись родной»,
Я брошу всё и буду рядом.
Ты намекни, хотя бы, взглядом,
И станем мы душой одной.