Ане
Взвизги пилы из заречных дворов
в споре с вечерними колоколами.
Склон, где березовых черных стволов
высится ороговелое пламя.
Воздуху заданы свет и объем
зыблемой желто-зеленой косою.
Стихло. И снова беседу ведем
в мыслях с тобою вдвоем, и в простое
вдруг погружается сложное, как
в горлышко Леты по капле стекая,
будто бы руку вдевая в рукав
новой судьбы… Но подумать, какая
в этом пейзаже центральная ось?
Гвоздь, на котором подвешен в зените
желтый ручей этих старых берез,
кос этих переплетенные нити,
судьбы и нас, и огромной страны,
малых детей путевые созвездья?
Ветром качается с вышины
маятник гулкого подберезья…
Треснул дергач одиноко в лугу.
Тихо опять. День уходит, темнея,
наших бесед на пустом берегу
нам же пересказать не умея.
_____________________________
Григорий Зозуля (1893–1973). Осенний свет. 1925