Здравствуй папа!
Я напишу тебе эти, пожалуй, эти 1875 слов. Потом аккуратно согну листок пополам и вложу в белый конверт. На концах синих адресных полос в нем, к сожалению, не будет марки. Ведь он ни к кому не придет.
Мне уже не больно, папа. Вся боль во мне отболела и вылилась в ту красоту и творчество, что я создаю сама. Это прекрасно ведь. Быть ужаленным цветком, дающим сладкий нектар. Так что сейчас самое время тебя об этом поблагодарить.
Я всегда думаю о тебе. Просто думаю, рисуя тебя в своей голове снова и снова. Ты стоишь в коричневом костюме, высокий, огромный и сильный. Твои светлые волосы гордо развеваются на ветру. На руках ты держишь маленькую пухлую девочку, одетую в смешную кофточку с розовым котиком. Всё именно так, как на той замшелой фотографии, которую я вклеила в свой альбом канцелярским клеем.
Знаешь, папа, я скажу тебе кое-что. Меня, папа, всегда очень восхищают свободные люди. Свободные от всей этой вычурности, чужих мнений, от пыли и грязи в голове. ДА-ДА.
Наше пустое, без верхнего слоя грима лицо вообще-то вряд ли кого-то сразит наповал. Вряд ли и наши морщины, скроенные из соленых слез и опыта очаруют миллионы. Вот это ведь и есть наша явь. То самое что мы есть. И как же я люблю эти явные правдивые лица. Может они немного глуповаты, но все доверху наполнены той детской непосредственной искренностью, которую в наше время уже не встретить в больших десятимиллионных городах.
А на губах обязательно будет мечта. Упрямая, наивная мечта. И вера в нее, конечно же. Это так прекрасно ведь. Не жить впустую, как кусок мяса с костями. Постепенно загнивающий и изнашивающийся. Но быть философом своей души. Созидать себя. Стремиться вверх. И если уж вверх, то непременно к мечте. К идеальной, предельной, иррациональной мечте.
Я знаю, ты поймешь меня папа. Ведь именно таким ты и был.
Спасибо тебе. Мне уже не страшно и не больно. Я укрепилась на своих сломленных кривых корнях и теперь всеми ростками тянусь вверх. И это прекрасно. Ты непременно порадуешься за меня, я знаю. Сидя в кресле качалке в доме у моря, в который никто уже не придет.
Ты лучший, знай это, мой отец.
Слишком искренний, упрямый и мечтательный герой моих снов и грез. Пусть даже никогда не увиденный, не потроганный и не осознанный мною в жизни.
Это ничего. Я ведь тоже верю, папа.
Маленькая светлокудрая любимая твоя девочка все так же сидит на зеленом холме ночью, и подняв голову, созерцает луну и звезды. А когда тучи рассеиваются, виден ей даже Млечный путь.
Ну, вот. Готово. Теперь я аккуратно согну исписанный листок пополам и вложу в белый конверт. На концах синих адресных полос в нем, к сожалению, не будет марки. Ведь он ни к кому не придет.