Перед прочтением накатить.
Исполняется с ненавистью.
Не живу, а борюсь, каждый день, как в бою, не страдаю, не вру, не боюсь, не люблю. Сверху тучи синеют привычным свинцом, жалоб нет, как и нету надежд на уют.
- Так держать, молодцом, - командиры орут, - В этот день, в этот час, либо мы, либо нас, ты стоишь как колосс. - Капитан Бармалей верещит, - Bсех вразнос, по соплям его бей, в рыло двинь...
Не осталось волос на макушке, и заткнулась, блин, сука-кукушка, не пророчит мне лет. Наплевать, давит скука, а просвета все нет между туч. Я обучен в бою, а в раздумьях неУч, но стою, окружённый лядьми и фигнёй, паутиной идей, злогебучей гебней, доброхотами в штатском, пророками в латах, выдающим за злато говно на лопатах. Только клацают челюсти тех, кто с жирком, мне кричат, - Навались...Bот мы их, всем мирком, чур, ты первым вперёд, не стоять, молодцA...
Телевизор ревёт у соседа-тунца с гладкой розовой мордой. Обустроим наш мордор, наш дом. Будут там лишь приятные лица кругом, там девицы как птицы, можно будет на койке лежать и лениться, и не бьют промеж глаз сапогом. Классно, как за границей.
Эк меня разобрало, такое приснится. Бабок нет, дома баба-волчица. На хлебало надвину забрало, будем жить, не тужить.
Ты налей, Бармалей. Не жалей ни вина, ни детей, ни зверей.
Кабы, братцы, не спиться.