В одной многоэтажке жил мальчик Феденька. Он прочел множество книг про драконов, и поэтому уже можно было понять, как же он не терпел этих надменных и вездесущий рыцарей. Вот живешь ты драконом, в своей уютной пещере, как обязательно появится какой-нибудь рыцарь, который захочет самоутвердиться за твой счет, переполошит все вокруг и ускачет прочь воспевать свои подвиги. Нигде не скрыться драконам от этих задавак. Стоит появиться дракону, как тут же материализуется и рыцарь, который долгом своим считает силами с ним помериться. А эти принцессы и рады. Дракон им и злато-серебро и защиту, и покой, а те от этого бежать с первым встречным забиякой.
Да, Федька любую несправедливость чувствовал на корню. Иногда ему и самому казалось, что он такой вот дракон, который мирно царствует в своей пещере и которого вечно тревожат всякие королевские особы.
Феденька рос, и все больше рыцарей и принцесс вокруг него становилось. Стоило ему встретить, казалось бы, подходящую девушку, как тут же являлся ее освободитель, который ловким движением руки выводил даму сердца из сфер Фединых влияний. Эти, с позволения сказать, принцы громко рассказывали о себе, занимая все пространство своей важной персоной, шутили над несуразно выструганной внешностью Феди, предлагали принцессам скакать. Но однажды Федя увидел Ее. То что она та самая, принцесса всей жизни, не было никаких сомнений. Она была холодна, остроумна и совершенно прекрасна. Ее недоступность была той самой искрой, которая подожгла Феденьку и он, словно напарафиненый фитилёк, стал исполнять вокруг нее красочные танцы. Увидев этот огонь принцесса уверенно пошла к нему на встречу, но чем более сокращалось расстояние тем безохотнее она шла, почти стояла, иногда отворачивалась, а, бывало, пыталась тушить. Но Федя упорно сгорал. Он знал, что будь она ближе огонь распространился бы и на нее, а вместе, как известно, и помирать веселее. Однако, Федя не торопил события, ему это своеобразное свободолюбие даже нравилось, и, в отличии от других парочек, они могли еще наблюдать свои тени, вместо огромного неразборчивого серого пятна на асфальте. И вот в один из дней, наблюдая за собственной тенью он упустил из вида Ее тень, которая бесцеремонно уже сливалась в пятно с другой. Недоумению и гневу не было предела. Казалось, в груди у Феденьки разрасталась черная дыра, которая засасывала в себя все живое и делала пустым своего носителя. «Да как же так - мыслил Федя- я любил ее настолько насколько хватало моей свободы и жажды жизни, я берег ее от собственного огня, я заботился о ней и ее тени, я читал ей стихи и внимал ей, словно она врач, сообщающий инструкцию к выживанию. А она, как простолюдинка, была слепа к чистому, по инерции схватилась за грязное, с вероятной надеждой, как это бывает у женщин, отмыть и присвоить». Долго кормил он свою черную дыру этими мыслями, а потом решился. «Я заберу Ее. Отберу обратно у этого принца, нарушу, наконец, этот порядок вещей. Дракон не умрет и конец сказки будет переписан.» Вскочил с кровати, схватил куртку и выбежал из своей многоэтажки.
На дворе была осень и все намекало о смерти, раздавленые ягоды рябин на асфальте и прилипший к куртке возле самого сердца красный листочек напоминали о крови и ранах, от чего Федька чувствовал себя еще более драматическим героем, как солдат идущий на подвиг. И вот, стремительно шагая, он увидел стремящуюся на встречу Ее. Федя смутился, ведь рисовал в своей голове другие обстоятельства и вовсе был не готов к случайной встречи. Однако, его недоумение длилось не долго, сменившись смутным облегчением с примесью разочарования, потому что Маша кинулась ему на шею, твердила извинения, терлась о щеку своим замерзшим носом. Федя не мог оформить ни слова из того вакуума, что случился в его душе. Он не мог понять, как же эти героические чувства, пылкие и отчаянные, вдруг мгновенно растворились, как молочная пена, оставив по краям кружки осадок. И в таких раздражающих размышлениях шли теперь его дни. До тех самых пор пока он, выгуливая Машу по парку, не заметил на асфальте огромное серое пятно.