– Всё, чем мы жили, стало лишним, и лет тех нет – они в груди, – я смерти впереди не вижу, она за нами, погляди, – она за нами – в днях ушедших, в ненужности остывших слов.... Но только первый луч забрезжит, и нет уже ночных оков, и жизнь выходит за границы всех в мире преходящих форм, где ничего не повторится, хоть было прежним до сих пор.....
–Не знаю, Луций, что сильнее – жизнь, или смерть, чей горше суд, но вот – всё ближе и больнее слышны шаги – они идут... Они идут вдоль тёмных улиц, и видят в нас своих врагов, я слышу только это, Луций!.. Шаги, и больше ничего.
– Сядь, Паулина... Наше время ещё не вышло, что их суд? Я говорил про утешенье тебе – прошу, останься тут, встречай рассвет и слушай птицу, не думай о суровом дне, и раз нам выпало проститься – не плачь, не думай обо мне.
– Пора, пора! Идём, не хмурься. Раз так предписано судьбой, мне быть с тобой, великий Луций, и до конца идти с тобой. Всё решено, и что нам Время? Какие дни погасят пыл? Дай руку, Луций – день последний, и самый длинный – наступил.
...Они выходят, улыбаясь, идут тропинкой через сад,
и стражники молчат, не зная, что говорить им, и молчат,
и город будто смолк до срока, глядит, как двое вдалеке
идут на берег свой высокий, легко идут, рука в руке.
* * *
( Луций Анней Сенека по приговору своего ученика Нерона совершил самоубийство. Жена Сенеки Паулина была до конца с мужем, он не хотел этого, но она тоже вскрыла вены на руках, как и он.
У Сенеки кровь текла очень медленно, он никак не мог умереть и вскрыл вены на ногах. Затем попросил дать ему яд и выпил его. При этом присутствовал врач Стаций Анней.
Последние слова Сенеки к жене: «Я указал тебе на утешения, какие может дать жизнь, но ты предпочитаешь умереть. Я не буду противиться. Умрём же вместе с одинаковым мужеством, но ты — с большею славой» )