Мы, пацаны, из ближайших дворов собрались на нашей общей улице поиграть в ловитки, прятки, в жмурки, в выбивало. Да мало ли в какие игры. Компов дома не было… Да и не знали тогда, что есть на свете такое чудо... Компоты были. У всех… Лето. Ялта. Море. А мы в том возрасте, когда на море родители одних ещё не пускали. Компота понапиваемся и на улицу. Усидишь ли дома в шесть, семь, восемь лет. А уже была тогда песня композитора (о, ещё одно слово начинающееся на комп…) Октября Гришина на слова поэта Владимира Застрожного. Да так почти и называлась «Усидишь ли дома в восемнадцать лет». Модная. Её в каждом радио пела Людмила Зыкина. Радио у всех тогда были одинаковые, чёрные, круглые, бумажные и с магнитом в центре. Шутка ли, война была 12 лет назад... А певица была знаменитая такая, как сейчас Алла Борисовна Пугачева. Но вот отчество Людмилы не знали тогда ещё… Во всяком случае мы точно. Девчонки старшие, может и знали, но они были для нас просто недосягаемы, они были красивые, похожие на тёть, ведь они закончили школу. А это вам не шутки. Играем мы, а тут по нашей улице негр идёт. Мы то знали, что такое негр, но так близко не видели. А он к нам идёт, приближается, белками глаз поблёскивает. Подходит, здоровается с нами. За руку! С каждым. Спрашивает: "Мальчик, где тут Валя живет?" Меня! Я аж загордился. Кстати, восемнадцатилетняя Валя жила в моем дворе. Я забегаю, а дядя Володя, как раз мастырил водосточную трубу. Кровельщик он… Я ему, так мол и так, там, на улице негр вашу Валю зовёт. А дядя Володя, который кровельщик, вдруг изменился в лице, даже побледнел немного (обычно лицо его кирпичного цвета, как сама труба), вдруг зашипел: "Вот я сейчас кому-то кровь пущу". И бегом на улицу. Я за ним. Я–то в курсе был, как настоящие кровельщики могут пускать кровь… Чай не в первый раз зову… А Валин папа, как был с киянкой в руках, так с ней и объяснял студентуэ университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, что он не прав… Лумумба же в свою очередь пытался объяснить кровельщику, что и никакой он ни негр... Но так и вынужден был уйти один, ничего не доказав. А всё и так на морде лица написано.
«Подолше ат грех»… Он так и сказал при прощании. Как же Валю, которая для нас была почти тетей, бил папа. Ремнём и куда попало. Папу надо слушаться, хоть ты и тётя, сделал я правильный вывод. Я бабушке это всё рассказываю, а она: «Руки помой и нечего здороваться с кем попало, ты ещё маленький».