Из сборника «Ballads Of Cheechako» (1909)
THE BALLAD OF ONE-EYED MIKE
БАЛЛАДА ОБ ОДНОГЛАЗОМ МАЙКЕ
Эту историю мне рассказал человек со стеклянным бельмом,
Когда мы сидели с ним у костра под полярным сияньем вдвоём.
Я трубкой пыхтел, бутыль опустел, и в сполохах был весь окоём.
Один человек на скитанья обрек мою жизнь, что бесцельной была.
Я поклялся богам, что ему я воздам за то, что желает мне зла.
Он шёл по пятам за мной тут и там — на запад он шёл и восток,
Пока от него не сбежал далеко я на Север, что был так жесток.
И там я залёг на длительный срок, и за планом вынашивал план,
Так чтобы большой взять куш золотой и враг мой попался в капкан.
И там я блуждал, и путь пробивал сквозь мрак и бродячие льды.
И там я страдал, и там я искал свой прииск заветной мечты.
И так двадцать лет средь страхов и бед, улыбок и прочих прикрас
Прошли мимо вежд, лишив всех надежд меня, что коснётся Мидас.
Был беден я, слышь, как церковная мышь, — и вот! несмотря, на всю прыть,
В извечной борьбе потерял на тропе я того, кого мыслил убить.
Давно стал далёк тот страшный денёк, когда я молил Князя Тьмы
Мне дать больше сил, чтоб я отомстил, как думал, исчадью чумы.
Ни слово, ни знак не подал мне мой враг: бег времени неумолим,
И я постарел, мой ум потускнел, но я захотел встречи с ним.
Однажды, как лик, упал тусклый блик в Юкона мутный поток.
Я с трубкой сидел на брегу и глядел на закат, как на пролитый грог.
В какой-то момент он стал как абсент, и, словно при свете луны,
Полился елей средь скопища змей и страшных очей сатаны.
Был странен сей вид; я был с толку сбит в дурном, гипнотическом сне.
И, так суждено, увидел пятно, что плыло, как клякса, ко мне.
Оно, то тряслось, то двигалось вкось, то просто кружилось оно.
И будто дух злой, играло со мной и корчило рожи смешно.
И в лунной тени кружились огни над странным подобьем лица,
Как бабочек рой, что монстры чредой, — и вдруг я узнал мертвеца.
Его гладкий лик был бел и велик, светилась от плеши башка.
И будто слюда мерцала вода, и в змеях сребристых — река.
Лицо, средь огней, становилось ясней, всё больше и больше росло.
Смотрело в упор на меня, как укор, в кругу золотого гало.
Послышался вдруг отвратительный звук, и тут оно вышло на брег,
И в пятки душа ушла, трепеща, когда рядом встал человек.
Вот этим крестом клянусь, что потом стал этот «пловец» говорить:
«Я тот, от кого ты сбежал далеко, кого ты стремился убить.
Ты можешь сказать: "Как сладко карать, как мести прекрасен итог".
В грязи и в песке гнию я в реке, но я у твоих теперь ног.
Нам нужно вдвоём покончить со злом — оно не давало нам жить.
Я долго искал тебя и мечтал молитвой вину искупить.
Я сделал тебя несчастным, скорбя, но нынче тебя я, скажу,
Нашёл наконец, и хоть я мертвец — всем сердцем прощенья прошу».
Он грустно смотрел, и череп блестел, и пальцы вцепились в песок.
Он пал предо мной с молитвой святой, при этом твердя: «Видит Бог!»
«Мой мёртвый изгой, — сказал я, — с тобой я горе навек разделил.
Ты так не грусти и тоже прости — тебя уж давно я простил».
Потом, чудеса, протёр я глаза, очнувшись от страшного сна.
Светила одна на небе луна и что-то качала волна.
Я понял одно: то было пятно от света, и после всего
Неспешно оно опустилось на дно — я больше не видел его.
Эту историю мне рассказал седой человек перед сном.
Он, глянул по-волчьи при свете костра, сверкая стеклянным бельмом —
Пронзив небосвод, где был горизонт охвачен аврорным огнём.
--
Перевод: Константин Николаев http://www.stihi.ru/2019/09/08/5514