4. БО ПОЖИНАЕМ С ВАМИ ТО, ЧТО СЕЕМ
Ворона за окном зашлась от хрипа,
"Карр" старческое выплюнув комком...
- Вот так и Пимен оболгал Филиппа
И думал, что тот стерпит всё молчком.
Царь был один сей час в опочивальне,
Встав, подошёл он к шахматной доске:
- Конечно, жаль, но всё ж, сколь ни печально, -
Фигурку пешца сжал в своей руке:
- К сему и шло. Пождать митрополиту...
Ан, не было другого. Не Пождать!
И ноне пешцу веры быть убиту.
Ему Русь сможет памятью воздать.
Прими, Филиппа, Господи, как жертву
За всё, что я ещё не сотворил.
Ты видел, он стоял за веру твердо,
За то, чтоб я свой норов усмирил.
Разжав кулак, царь посмотрел на пешца:
- А я судьбой посажен на коня.
Пора ужо себе сказать мне: "Спешься",
Но Русь отец оставил на меня.
Меня! Мальца! - и хрустнули суставы -
С такою силой снова пешца сжал:
- Великий князь... Я стал царём державы! -
Другой рукой царя с доски он снял.
Но, подержав, его назад поставил:
- Бессилен! С этим сравнивать нельзя.
Порой играть, не соблюдая правил,
Нас вынуждают, - взял с доски ферзя.
- Прости, Филипп, но ты попал в горнило.
Я вынужден! И далее терпи.
Ведь ты поймёшь. Придаст нам вера силы.
Прошу, Всевышний, дух мой укрепи.
На доску обе он вернул фигуры,
Перекрестился:
- И'наче никак.
Бо выверну я наизнанку шкуры
Боярские... Филипп, ты мне не враг, -
Последние слова - лишь губ движение
Сопроводило - уши есть у стен.
И далее:
- Терпение! Терпение...
Мы время попираем, аки тлен...
Оно так осязаемо на ощупь...
В живых оставить?
Он прикрыл глаза
И перед ним стал выходить из нощи
Собор церковный, всё вернув назад.
***
У лжи дородней, да и слаще вымя,
Знакомо это всем нам испокон.
Припал к нему архиепископ Пимен
И с кафедры Филипп был низведён.
Собор церковный подтвердил решение
И здесь вмешаться царь уже не мог -
С Филиппом сам составил соглашение -
И он не переступит сей порог.
Филиппа не заставить защищаться -
"Душа покойна, я пред Богом чист.
Мне не зазорно с кафедрой расстаться,
Я аки ветром унесённый лист".
*
Увещевал недавно государя,
Когда пришёл в скуфье тот, в ризе в храм,
Напоминал тому о Божьей каре.
"Закон и правду попираешь сам.
На троне ты высок, но есть Всевышний.
Наш судия и твой. Предстанешь как на суд?
Ты, кровию невинных обагривший
Себя? чьи души, оглушая, вопиют
О мести, даже камни под ногами.
Тебе вещаю яко пастырь этих душ.
Ты - государь, поставленный над нами!
Взываю, единение не рушь!
Ты - царь, но лишь земной, так не препятствуй
Христианству на Руси в единстве жить.
Богоугодно ль - разделяй и властвуй?"
Но царь ему не дал договорить.
Вскипел вдруг гневом после этой речи,
Ударил жезлом оземь он своим,
Сказав тому:
"Искал со мною встречи?
Вот оба перед Господом стоим.
Митрополит, был милостив сугубо
К тебе, да и сообщникам твоим...
В моей стране," - добавил хрипло, грубо:
"Филипп, что будет дале поглядим.
Я жаловаться вас ещё заставлю," -
Поднял он руку, ткнул в того перстом:
"В твоей душе я спеси поубавлю.
И на себя лишь жалуйся потом".
*
А дале суд: Филиппа обличали
В стяжательстве и паки в колдовстве.
Всё, как всегда. Заране ожидали
Исход, уверены бо были в торжестве
Своём, что подкрепили подкупом и ложью.
Филипп спокоен, крепок духом был,
Готовым пострадать за правду Божью.
И эта правда придавала сил.
"В чём сам же ты неистово творящий,
В том утверждать пытаешься царя," -
Изрекши, Пимен, взглядом пепелящий,
Вдруг выдохся, всё голосом беря.
Не сильный глас, а убеждённый нужен -
Филипп в ответ негромко:
"Тако мнишь.
Восхи'тить тщишися престол ты чужий,
Помале* своего не сохранишь".
"Не лучше ли безвинно мне мучение
И смерть принять? Митрополитом быть
При беззакониях? Но Господу служение
Велит тебе угодное творить," -
Поворотился он к архиереям:
"Вот жезл мой, вот мантия, клобук.
Бо пожинаем с вами то, что сеем,
Неправедность - деяние наших рук".
"Свергоша из святительского сана
Митрополита" - так решил собор
Епископов. Пусть точит сердце рана,
Но разве мог другим быть приговор?
Сказавши "аз", царь говорил и "буки" -
Он перешёл кровавый Рубикон,
Пусть не отмыть для будущего руки,
Но в правоте своей был убеждён.
Филипп по сути был, конечно, правым,
Но этой правдой помешать лишь мог.
Принять её?..По размышленьи здравом,
Царь вымел эту правду за порог...
Народа почитание - та сила,
Которой царь противиться не смел,
И в день Архистратига Михаила
Филиппу он возглавить повелел
Богослуженье, как митрополиту.
Царь уважал в Филиппе прямоту
И твёрдость. Что душа того открыта...
"Спокойствия жаль с ним не обрету.
Да, решено, проститься он с народом,
Воздав хвалу защитнику Руси.
Обяжет он меня своим уходом,
А у царя ещё достанет сил".
*
Воистину сей огнезрачный воин,
Что воинством своим руководит,
Защитником Руси быть удостоен
И нашу землю от врагов хранит.
Так Бог велел! Блюстись церковной ниве
Сим стражником. Архангел Михаил
Нас делает сильней и терпеливей,
Соратник церкви против тёмных сил.
Стать язвами в душе успели раны.
Их лишь Филипп пытался врачевать,
Но... Тут явился Алексей Басманов
И сразу стал царя увещевать:
- Филипп твоей пренебрегает волей,
Доколе будет он мутить народ?
Ты, государь, ему же всё мирволишь,
Когда пора бы сделать окорот.
По что на службу допустил в соборе?
Воззрился, сдвинув брови, царь в ответ
Тому в лицо:
- Филипп хоть не покорен,
Митрополита днесь другого нет.
По что встреваешь? Без тебя, сам знаю,
Как мне с митрополитом поступить.
Филипп пока народом почитаем,
Я не могу врагом его явить.
Вот грамота церковного собора,
Филиппу после службы и зачтёшь.
В народе чтобы не было раздора,
Его лишь опосля ты заберёшь.
Басманов, пятясь, вышел из палаты,
В руке сжимая грамоту:
- Грядёт
И для Филиппа час его расплаты.
Услышать должен приговор народ.
Народ... Людишки! Своё место знают.
Нет выше государевых людей!
Да я и сам ужо хожу по краю -
Мне б не лишиться головы своей, -
Боярин оглянулся воровато:
- Пока здесь Пимен, встретиться бы с ним,
Поелику пустеет свято место,
Вдруг Пимена царь предпочтёт другим.
*
Но мысль царя уже предвосхитила
Мечтания любимца своего -
Митрополитом выбрал он Кирилла:
"Заглядывать не надо далеко.
Увещевать не нужно было старца -
Был Троицкий архимандрит в летах, -
Воспримет государя аки агнца,
Покуда в нём преобладает страх.
Он не захочет участи Филиппа.
В архимандрите того стержня нет,
Податлив он, да и душою хлипок,
С меня не будет требовать ответ.
Послушным быть епархам и вельможам?
Где Византия? Где её цари?
Погибнуть так же, став на них похожим?
Чтоб нами завладели дикари?
И в том ли благочестие, кто скажет,
Злодеев чтобы не держать в узде?
Бог мой судья! И Он меня накажет,
Когда на Страшном встану я суде.
Несу свой крест. Москва, став Третьим Римом,
С предтечами антихриста окрест,
Предательством, изменой слишком зримо
На будущем поставить может крест.
ФИЛИПП был прав? Нет! Токмо аз! Едино!
Поставлен Богом! Мне держать ответ!
Под груз грехов свою подставлю спину.
Кому мне верить, коли веры нет?
Басманов, пусть и знатный воевода,
Последне время что-то стал мутить.
Как в шахматах, знать наперёд два хода,
А лучше боле, дабы победить".
*
Собор Успенский полон был народа.
Главенствовал Архангел Михаил,
Явившийся земель своих с обхода,
И службу в честь себя сей час он зрил.
Филипп, пока митрополит московский,
Всея Русии, службу отправлял.
Народ на главной площади кремлёвской
Перед собором тоже шапки мял.
Как в душу, настежь, у него открыты
Ворота, и он делится душой -
Течёт наружу глас митрополита,
Неся народу радость и покой.
Но... раздаётся лошадиный цокот
И чёрных государевых людей
Людской встречает недовольный ропот,
А те уже покинули коней.
Басманов с сыном, со своею стаей
В собор заходит, потеснив народ.
Его приезд, конечно, не случаен
И что-то нехорошее всех ждёт.
"Пади! " - и дровни подъезжают к храму
И перед ними двое верховых.
Пополз тут ропот семо и овамо,
Вопрос застыл немой в глазах людских.
Вошед, боярин Алексей Басманов
Приблизился к Филиппу, рядом встал.
- По что так непочтителен ты к сану?
По что священнодействие прервал?
Боярин, ухмыльнулся, брови сдвинул,
Вплотную подошёл к тому почти:
- Собор церковный не тебя ль низринул?
А ну-ка, Фёдор, грамоту зачти.
И свиток он поднял над головою,
Его чтоб видно было в храме всем
И прошептал:
- Не по дороге нам с тобою,
Филипп, - сквозь зубы завершив, - совсем.
Басманов Фёдор, развернувший свиток,
Встал в позу, ногу выставив вперёд,
Слова как будто сеял через сито,
Бросая взгляд порой - внимай народ!
Соборный приговор о низложении
Митрополита без запинки чёл.
Святительское сняли облачение
С Филиппа, бросив перед ним на пол
Потёртую, разодранную рясу:
"Давай, Владыко," - помогли надеть.
Терялось эхо - нет Филиппа гласа,
А так ему хотелось порадеть.
Филипп молчал - свою другую щёку
Он подставлял царю: "Готов - ударь!
Душа твоя подвержена пороку".
Но этого не ожидал и царь:
Басманов, обещание нарушив,
Филиппа у народа на глазах
Бесчестил... и царю он плюнул в душу,
Забыв, быть может, что такое страх.
*
Царь снял с доски лодейную фигуру:
- Ты кем себя, боярин, возомнил?
Пришла пора и снял овечью шкуру?
Давно уже ты так меня не злил.
Но дёрнулась рука:
- Покамест рано.
Не он Филиппа - я приговорил.
Живи покуда Алексей Басманов.
Пора пришла, митрополит Кирилл.
*
Филипп в срамной одежде показался
Из алтаря, на голове колпак,
Не видя шёл, порою спотыкался -
Оставил след скуратовский кулак.
"Из церкви воооон!" - собачья морда выла
И мётлы по спине и по плечам...
Тут вывалилась из паникадила,
Упав в толпу, оплывшая свеча.
Надевши рясу, гнали как злодея
Филиппа прочь из храма, а народ
Смотрел на это, заступить не смея,
И провожал Филиппа до ворот.
- Боитесь государя? Токмо Бога
Бояться надо боле! - он застыл:
- В делах паскудства, крови ваших много, -
Как колокол словами голос бил.
На площадь выйдя, тут увидел дровни
И в них под ругань был посажен он.
"Жаль только, не хватает в них жаровни,
Колдун бо будет всё одно сожжён".
"Царь приказал?"
"Да слышно, будто хочет.
Собор признал Филиппа колдуном.
Игуменом быв Соловецким, точно
Слыхал не раз я, колдовал он в нём".
Пред дровнями, дорогу расчищая, -
Народу доставалось и плетьми -
Ругательства Филиппу изрыгая,
Переставала стража быть людьми.
Ругмя ругать поносными словами
Вельми у государевых людей
Филиппа получалось, даже сами
Дивились те - язык-от без костей.
И с мётлами они бежали сзади:
"Нечистый, сгинь!" - и заметали след.
Веселия ли своего лишь ради?
Но замели попутно и ответ.
А царь Иван молился долго ночью.
А спальники дрожали у дверей,
Бо слышали тоскливую песнь волчью,
Что так противна для людских ушей.
Не кончено судилище дотоле -
Вину Филиппа царь определит.
Собор церковный? Всё лишь в царской воле,
Всё будет так, как государь решит.
Филиппа заключению быть вечным -
Был вынесен Собором приговор.
"Ты прав, Филипп, но не могу беспечно
Смотреть, как правдой ты несешь раздор.
Опричнина нужна мне, аки сила
Способная бояр держать в узде.
Не могут быть на небе два светила.
Прости, Филипп, иначе быть беде".
И ноги в деревянные колодки
Забиты у Филиппа, в кандалах
Железных руки - разговор короткий.
Сколь сгинуло уже в монастырях?
Никола Старый**, выбранный вначале
Филиппу, диво свету смог явить -
Чудесным образом с того оковы спали,
О чём и поспешили доложить
Царю, который только усмехнулся:
"Я так и знал, что правда за тобой.
А я хорош, на правду замахнулся!
Но мне ужо не ведом страх земной".
Боярам вслух сказал совсем другое:
- Се чары сотворил изменник мой.
Забыть о нём! Оставить ли в покое?
Везут пусть в Отрочь монастырь Тверской.
Так зримо здесь сочувствие народа,
А град Москов так любит бунтовать.
Бунт и... покорность - вот людей природа.
Но есть и те, кто может со... страдать.
===
*Помале (устар.) - немного спустя, в скором времени.
**Никола Старый - Николо-Греческий монастырь (иначе Никольский монастырь) в районе Китай-города в Москве.