Как то, утречком воскресным,
Хмур, небрит, слегка поддат.
На кладбище деревенском
Хоронил поэт талант.
Он стоял перед канавой,
Той, что вырыл впопыхах.
С кипою листов немалой
И лопатою в руках.
Бросил в яму все листы он,
Сверху землю. Вуаля!
Дома уже водка стыла
И ждала уже кутья.
Гости дома, полукругом,
За столом уже сидят.
Терпят, глядя друг на друга.
И не пьют, и не едят.
Долго все не расходились,
Лучший друг – и тот не пил.
Наконец - то дверь открылась:
; «Ну что, всё?»
– «Похоронил!».
Тут же, словно по команде,
Залп шампанского тройной.
«Выпей, выпей, Бога ради!», -
Говорят наперебой.
Разом выдохнули дружно
Все коллеги – рифмачи:
«Он тебе и не был нужен!
Ты бы был неизлечим!
Хотя, что мы так нахально …
О покойных «либо» - «либо».
Ну, не чокаясь, буквально.
Всем известно - грех же ибо».
И родные, облегчённо
Выдыхая, изрекли:
«Молодец. Кстати, девчонку
Мы тебе уже нашли.
И красива, и без фальши,
Всем она тебе под стать.
Надо было тебе раньше
Перестать стихи писать».
Лучший друг, слегка икая,
Осушил стакан до дна.
Этим как бы намекая:
«Я с тобою, старина».
От таких речей и тостов
Стало мутно на душе,
И поэт встал в полный рост свой,
Взял – и выгнал всех взашей.
В руки взял поэт лопату,
Был поэт слегка поддат,
И пошёл туда, где спрятал
Под землёю свой талант.
Пришёл, вырыл, извинился.
Приняв вычурную позу.
И на радостях напился.
И потом сдох от цирроза.
А талант – он вышел в люди.
Бродит, ищет чудака,
Что достоин его будет.
И найдёт, наверняка.