За окошком вьюга крУжит, лампа тусклая горит.
Никому теперь не нужный, вмёрзший в реку плот лежит.
Только звёзды этой ночью наблюдают за Землёй,
Позвала их в неурочный час пурга на шАбаш свой.
Воплощенье дикой силы, разметая всё вокруг,
Завертелся белокрылый снежный конь - простора друг.
Одинокий в поле путник сбился, видимо, с пути,
Лишь буран метели спутник стелет белый палантин.
Впереди за вьюжной рампой дом стоит на берегу,
Но не виден свет от лампы сквозь колючую пургу.
Не из робкого десятка - путник оседлал коня.
Гриву он схватил в охапку, силу дикую пленя.
Конь вертелся и крутился, снег взрывая на лету,
То к созвездьям уносился, то срывался в пустоту.
В буераки, горы, ямы, лишь бы сбросить седока,
Но ездок сидел упрямо, бил строптивца под бока.
Под конём земля кружилась, седока простор манил,
Но душа его стремилась в дом, который сердцу мил.
Присмирел ретивый коник, всадник правил напрямик.
Вот уже он входит в домик, и... очнулся в тот же миг.
Сон - обманщик. Твёрдо знал он: сказке нынче места нет.
Вот и домика не стало, был ли лампы тусклый свет?
Днём он вышел на прогулку, где июль в жаре утоп,
На соседнем переулке увидал большой сугроб.
Но не снег привлёк вниманье в летний зной в разгаре дня, —
Повторял он очертанья белокрылого коня.
"Что за невидаль такая, чтобы летом снег лежал?".
А сугроб, тихонько тая, ручейком в газон бежал.